Толкование на шестнадцатую главу книги Бытия профессора A.П. Лопухина. Ветхий Завет. Книга Левит. Толкование Заносчивость Агари и жалоба на нее Сары

Очевидно, что книга Левит, как Бытие и Исход, имеет свои особенности. Характерной ее чертой является то, что с самого начала она представляет собой откровение о том, что Бог увидел в Иисусе Христе, нашем Господе, и передает тот символический образ, который благодать придала ему и его делу, которое Он свершил для душ, для народа и их земли. Она является самым полным руководством к действию для священнослужителей, ибо очень подробно разъясняет исполнение левитами различных обрядов, касающихся Господа Иисуса. По этой самой причине мы можем считать уместными те мотивы и обстоятельства, которые указаны в самом начале. “И воззвал Господь к Моисею и сказал ему из скинии собрания”. Здесь нет того щедрого многообразия фактов, какое встречается в книге Бытие, и не ставится та особая цель раскрыть суть искупления или законов Моисея, под действие которых попали люди из-за своего собственного невежества и незнания Бога, как мы видим это в книге Исход. Здесь в качестве характерной особенности описан доступ к Богу; не к Богу, поступающему милосердно с людьми во имя их спасения, но Христу как средству приближения связанного с ним народа к Богу, поддерживающему их на земле и предупреждающему их о последствиях удаления от него. Это замечательным образом нацелено на то, чтобы воздействовать на душу верующего и лучше познакомить его с Богом, открывающемся в Господе Иисусе.

Поэтому Дух Бога начинает не с грешника и его недостатков, а с Христа, и в начальных символах дает замечательный анализ его искупительного дела и жертвоприношения. В этом нет ничего нового, но все же об этом не мешаетнапомнить. И поскольку Он начинает с Христа, то в первую очередь высказывает высочайшую мысль о смерти нашего Господа во искупление греха - о жертве всесожжения. Именно с этой точки зрения его жертву можно рассматривать как исключительно божественную - именно этой точке зрения верующие склонны, к великой для них опасности, не придавать особого значения, если не сказать - вообще забывают об этом. Нет чада Бога, которое не считало бы необходимой жертву за грех, какую Христос принес за него, но слишком уж многие спотыкаются на этом. Как правило, люди действительно ощущают его милосердие; но поскольку сейчас мы рассматриваем жертву Христа во всей ее полноте, то вряд ли покажется чрезмерным порицание обычной склонности при рассмотрении жертвы Христа не думать ни о чем большем, как только о его приспособлении к нашим нуждам. Несомненно, именно по этой причине многие души не способны оценить то безграничное милосердие, которое было оказано им в их состоянии греховности, но которое могло бы возвысить их до состояния, в котором они воспользовались бы чем-то несравненно превосходящим их.

Следовательно, здесь мы начинаем с символа жертвы всесожжения - приятного благоухания Христа Богу, - принесенной за нас, но не ограниченной кругом человеческих мыслей, не являющейся лишь приспособлением к нашим нуждам. Я могу вполне допустить, что человек, рассматривающий Христа отдельно от своих собственных потребностей и грехов, является лишь теоретиком относительно единственной реальности. Мы имеем все основания усомниться в вере той души, которая заявляет, будто пробуждена ото сна смерти, а сама лишь заботится о том, чтобы увидеть глубокую истину о жертве всесожжения в смерти Иисуса. Разве можем мы не опасаться, что подобная душа обманывает сама себя? Ибо, общаясь с грешником, Бог начинает с того, каков тот есть. Ведь мы, как грешники, виновны. Несомненно, Бог открывается человеку в его разуме и сердце. но действительно Он спасает его через его совесть; и если кто-то нерасположен к тому, чтобы его совесть испытывали - другими словами, начать именно с того, что он является лишь жалким грешником перед лицом Бога, - он должен будет рано или поздно вернуться к этому вновь. Счастлив тот, кто добровольно начинает оттуда, откуда начинает Бог. Счастлив тот, кому удается избежать мучительного отсеивания, а также унижения, когда, на какое-то время продвинувшись в познании Христа и его милосердия, человек вынужден будет вернуться назад, обозревая свое истинное состояние перед лицом Бога; когда он вынужден будет узнать, что сам он значит; и это может случиться спустя годы после того, как он получит замечательное имя Господа.

Итак, в книге Левит Дух Бога показывает нам важнейшую истину, заключающуюся в том, что каким бы ни был божественный способ общения с каждым человеком в отдельности, Бог видит перед собой Христа. Несомненно, Он думает о своем народе как о чем-то целом, но, прежде всего, Он не может не заметить своей собственной славы, утвержденной во Христе.

Прежде всего мы оказываемся перед лицом целиком сжигаемой жертвы или жертвы всесожжения (гл. 1). Мы должны понять ту самую черту Господа, когда Он “Духом Святым принес себя непорочного Богу”. Это есть жертва всесожжения. Если где-либо и можно сказать, что Бог прославился в нем, то только здесь. Кроме этого, нигде в Писании не говорится, что Бог , как таковой, был прославлен в Сыне человека, когда Христос отдал себя на смерть. Отец был прославлен в нем в каждом его жизненном шаге; однако наш Господь Иисус воздерживался от утверждений о том, что Бог прославился в нем до той роковой ночи, когда Иуда вышел, чтобы отдать Господа в руки его убийц (Иоан. 13). Он “смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной”.

Этот принцип замечательным образом изложен в главе 10 евангелия по Иоанну. Несомненно, Господь положил свою жизнь за овец; но верующий, который ничего, кроме этого, не видит в смерти Христа, должен еще многое познать. По всей вероятности, он много не задумывался о Боге и его помазаннике. Человек нащупывает в себе и других одинаковые недостатки. Хорошо, что он начинает с этого, но почему он должен останавливаться на этом? Наш Господь Иисус сам открывает всю истину этого дела, говоря: “Я есмь пастырь добрый; и знаю Моих, и Мои знают Меня. Как Отец знает Меня, так и Я знаю Отца; и жизнь Мою полагаю за овец. Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести: и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь”. После этих слов мы подходим к тому, что передает особое значение этой жертвы всесожжения как полного и добровольного предания себя смерти. “Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее. Никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее. Имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее”. Единственный человек, имеющий право на жизнь - на всякое блаженство и славу как живущий на земле человек, - является в то же время тем единственным, кто вправе полагать свою жизнь по собственной воле. И Он полагает ее не просто за овец, но полагает жизнь сам; и все же Он мог сказать: “Сию заповедь получил Я от Отца Моего”. Она была в его сердце, и ей Он покорился, полностью доверяя Богу. И тем Он прославил Бога в самом вопросе смерти, и, как нам известно, это было следствием греха - нашего греха.

Таким образом, Христос прославил своего Бога и Отца в мире, где правил его враг. Это было самым полным доказательством того, что Он мог вверить всего себя тому, который послал его, и Он сделал это. Он прославил в себе Бога; и если Сын человека прославил его, не стоит удивляться тому, что и Бог прославил его в себе, как и тому, что Он тут же прославил его. И сделал Бог это, взяв Христа на небеса, где тот воссел одесную его. Конечно, это указывает не на жертву всесожжения, а на последствия ее для того, кто стал этой жертвой. Эта жертва всесожжения являет абсолютную преданность Господа Иисуса, принявшего искупительную смерть во славу Бога Отца. Можно вполне допустить, что здесь нет ничего, что, казалось бы, подчеркивает благословение человека. Если бы не было греха, не могло бы быть и жертвы всесожжения, и ничто не представляло бы полного предания себя Богу, вплоть до смерти. Но проявление греха во всей его отвратительной сущности и его уничтожение перед лицом Бога необходимо было выразить другой жертвой, и даже в противопоставлении классу жертв.

Главная мысль здесь такова, что все возносится как благоухание, приятное Богу, который прославлен через это. Именно поэтому жертва всесожжения, описанная в этой главе, равно как и то, что называется хлебным приношением и жертвой мирной, не подразумевают принуждения. Эти жертвы никоим образом не вымогаются у Израиля. Поэтому, как мы видим из слов нашего благословенного Господа, никто не отнял жизнь у него - Он положил ее сам. “Когда кто из вас хочет принести жертву Господу, то, если из скота, приносите жертву вашу из скота крупного и мелкого. Если жертва его есть всесожжение из крупного скота, пусть принесет ее мужеского пола, без порока; пусть приведет ее к дверям скинии собрания, чтобы приобрести ему благоволение пред Господом”, т. е. не было никакого принуждения.

На это тем более следует указать, потому что начиная с главы 4 мы находим совсем другие высказывания. Мы сталкиваемся с жертвой иного характера, чем предполагаем в данный момент. Написано, что “ если какая душа согрешит по ошибке против каких-либо заповедей Господних... то за грех свой... пусть представит... Господу в жертву...” Это было безусловным требованием. Израильтяне здесь не могли действовать по своему усмотрению. Здесь не было свободы действий. Израильтянин должен был приносить жертву за грех; и, соответственно, она определялась во всех отношениях. У человека не было права самому выбирать жертву для приношения. Если это был начальник, он должен был приносить одну жертву за грех; если же это был кто-то из народа, то ему предписывалось приносить другую жертву за грех. В обоих случаях на первом месте стояло предписание, а уж затем значение того, что должно было принести Богу за грех.

Но все прежние жертвы, описанные в главах 1-3 - жертва всесожжения, жертва приношения хлебного и мирная жертва, - зависели всецело от выбора самого приносящего такие жертвы, то есть вопрос оставался открытым и в общем-то обсуждались средства осуществления жертвоприношения. Бог не хотел делать тяжесть из того, что должно было приносить радость. То, чем иначе можно было бы дорожить, что, по крайней мере, представляло свою ценность для Господа, было проявлением к нему любви. Как полно соответствовал этому Иисус, как Он превзошел все, что мог выразить любой символ! Об этом нам хорошо известно. Он отдал себя .

Желающий принести жертву приводил для жертвы всесожжения, возносящейся к Богу, лучшего из животных соответственно своему желанию и средствам, из скота крупного или мелкого, из горлиц или из молодых голубей. Из более благородных животных (то есть из крупного и мелкого скота) приносились в жертву самцы без порока, на голову которых приносящий жертву возлагал руку. Ошибочным было бы предполагать, что это действие включает в себя признание греха или всегда сопровождалось им. Оно также часто символизировало благословение или публичное почитание. И даже если мы посмотрим на это как только на связанное с жертвами, то имеются совсем разные значения в жертве всесожжения и в жертвоприношении за грех. Перенос наблюдался в том и другом; но в первом случае приносящий жертву обретал через нее благословение; во втором случае он исповедовал свой грех через нее. Приятное благоухание жертвы всесожжения олицетворяло того, кто приносил ее. Животное закалывали пред Богом. Священники окропляли жертвенник со всех сторон кровью. С самой жертвы, если это был телец, снималась кожа; и телец, и мелкий скот (овцы или козы) рассекались на части. Эти части, голову и тук, раскладывали по порядку на дровах, которые сжигали на огне, на жертвеннике; внутренности жертвы и ноги мыли в воде; и затем священник сжигал все на жертвеннике: “это всесожжение... приятное Господу”. Все оставалось открытым; и если жертва каким-то образом загрязнялась, то ее части, внутренние или наружные, омывались водой, и это удачным образом символизировало святого Божия.

Разрешите мне мимоходом обратить внимание еще на один факт. Существует не только тенденция смешивать разные вещи, но и считать жертву Христа принесенной исключительно за наши грехи, за наши изъяны пред Богом. Однако в этих различных формах приношения жертвы всесожжения чувствуется, как мне кажется, намек на ту же самую тенденцию; ибо, как только мы постепенно опускаемся ниже, становится очевидным, что эта жертва в какой-то незначительной степени приближается к тому, что больше могло бы подходить жертве за грех. “Если же из птиц приносит он Господу всесожжение, пусть принесет жертву свою из горлиц, или из молодых голубей; священник принесет ее к жертвеннику, и свернет ей голову, и сожжет на жертвеннике, а кровь выцедит к стене жертвенника; зоб ее с перьями ее отнимет и бросит его подле жертвенника”. В этом случае, в отличие от первого, все животное целиком будет посвящено Богу. Иначе говоря, чем меньше вера (что, как я предполагаю, подразумевается под снижением ценности приносимой жертвы), тем больше данная жертва приближается к понятию недостойной быть жертвой и выбрасывается, но что предназначено Богу, то поднимается к нему.

Левит 2

Хлебное приношение заключает в себе другую мысль. Здесь речь не идет об искуплении вины. Действительно, это была лучшая пища из посвященного Богу - пшеничные зерна с елеем и с солью, как мы увидим далее. Но эта жертва, приносимая в память Богу и “со всем ливаном”, была пищей только для священников, ее не полагалось есть ни приносящему жертву, ни его друзьям. Здесь следует помнить, что английское слово “meat” (“мясо” или уст. “пища”) может произвести не то впечатление. Возможно, в этом значении слово “minchah” теперь уже не употребляется, и такой перевод его кажется несколько неточным, поскольку здесь подразумевается и подчеркивается то, что эта жертва никогда не жила жизнью животного. Поэтому ясно, что жертва всесожжения и хлебное приношение представляют собой явный контраст, Сама суть жертвы всесожжения заключается в полном посвящении жизни Богу. На такое обычный человек не способен, а способна божественная личность; таков Иисус, и бесценно его самопожертвование в смерти на кресте. В хлебном приношении Господь рассматривается, прежде всего, как человек, живущий на земле. Поэтому здесь подразумевается не смерть, а жизнь, посвященная Богу, и в этом главный смысл хлебного приношения.

Следовательно, если “какая душа хочет принести Господу жертву приношения хлебного, пусть принесет пшеничной муки, и вольет на нее елея, и положит на нее ливана”. Хлебное приношение - прекрасный символ Христа как человека в этом мире. Его человечность олицетворяет пшеничная мука, а вливаемый в нее елей символизирует силу Святого Духа (о которой Он сам толкует в Писании). Ливан всегда сопровождает его приятное благоухание, постоянно восходящее к Богу. Все это приносилось священникам, один из которых брал полную горсть из этого - “ и принесет ее к сынам Аароновым, священникам, и возьмет полную горсть муки с елеем и со всем ливаном, и сожжет сие священник в память на жертвеннике; это жертва, благоухание, приятное Господу; а остатки от приношения хлебного Аарону и сынам его”. В этом мы видим еще одну заметную разницу. Жертва всесожжения целиком отдавалась Богу, лишь непотребная ее часть выбрасывалась; но все потребное предназначалось только для Бога. Совсем не так обстояло дело с хлебным приношением. Часть его отходила к священникам - к Аарону и его сыновьям.

Таким образом, здесь мы видим посвящение не столько в смерти, сколько в жизни - святой полностью посвящен Богу, в нем (в святом) силой Святого Духа формируется каждая мысль и каждое чувствование; это полностью проявлялось в Иисусе, человеке, жившем на земле: во всех его словах и поступках. От хлебного приношения получает свою часть не только Бог, но и мы тоже имеем право вкусить от него. Аарон и его сыновья олицетворяют собой Господа Иисуса и тех, кого Он сделал священниками; ибо Он “возлюбил нас и омыл нас от грехов наших кровию Своею” и сделал нас не только царями, но и “священниками Богу”. Ведь ясно, что во Христе и христианах мы видим прототип Аарона и его сыновей. Теперь мы обрели право радоваться тому, что Иисус был здесь на земле (обладать тем, чем Иисус был на земле); и, несомненно, было бы большой и непоправимой потерей для души, если бы кто-нибудь из христиан сказал или подумал, что он не имеет ничего общего с подобным образом Христа - ибо он имеет дело со смертью благословенного Господа, но ему не принадлежит особая часть в нем, жившем для Бога здесь на земле. Конечно, следует возмутиться, если кто-то пренебрегает (или игнорирует) значимостью страданий Христа, но мы должны остерегаться также ошибки иного характера. К чему такая ограниченность? К чему такая небрежность? Вы, через благодать ставшие священниками Богу, должны, по крайней мере, ценить то, что так ясно предназначено быть вашей частью и надлежащей пищей. Разве не является то, о чем мы только что говорили, вредным влиянием неверия, когда душа, ставшая чуть выше в ощущении грехов, после всего едва ли чувствует грехи? Бог дает нам общение с собой во Христе - во всем, чем Он является.

Первое подношение является жертвоприношением, составные части которого представляют Христа как живого человека, говорят о его сущности, заключающейся в силе Святого Духа, в ком каждое достоинство посвящается Богу, в ком нет ни единого отклонения, недостатка (ст. 1-3).

Во второй части главы (ст. 4-10) разъясняется различие между смешиванием с елеем и помазанием им - святыней по природе и силой для служения. Таким образом, существуют различные формы, о которых следует здесь сказать. В первом случае, “если же приносишь жертву приношения хлебного из печеного в печи” и затем - “приношение хлебное со сковороды”. Во втором случае приношение следовало разложить на куски, а затем влить в него елей, как до этого его следовало приготовить из муки, смешанной с елеем. Следовательно, помимо того, что все было задумано Духом, Иисус до мельчайших подробностей знал, какое испытание ему предстоит; и его страдания, которые Он принял с покорностью, наиболее ясно указывают на силу Духа в каждой внезапной боли, когда Он, как никто другой познал неприятие, покинутость, предательство, отречение, не говоря уже о позоре на кресте. Крушение всех надежд и перспектив, какое постигло его в конце, лишь еще полнее раскрыло его духовное совершенство. Несомненно, это приношение имеет свое значение, ведь в Писании нет ничего, что не имело бы значения. Не нам превышать свои полномочия и брать на себя смелость судить об этом, но мы можем по крайней мере стремиться понять, что написал Бог.

Ведь я рассматриваю это, потому что в первой части мы видим просто символическое выражение сущности нашего Господа Иисуса как человека; а во второй части главы жертва приношения хлебного из печеного в печи, со сковороды и из горшка символизирует Господа как человека, подверженного различным жестоким испытаниям. Печь указывает на испытание, в результате которого человек практически не может быть свидетелем. Печь не в такой степени символизирует открытое проявление, как сковорода. Если сковорода означает то, что было открыто другим, в чем и заключается ее смысл здесь, то горшок является лишь другим выражением того же самого принципа, разница лишь в интенсивности проявления {Мне не известны случаи, когда кто-либо, имея на то достаточно оснований, переводил слово “cauldron” как “кипящий котел”. Несомненно, у бедных одна и та же посуда могла служить для разных целей. По видимому, слово “cauldron” означало большой горшок или котел. Если здесь подразумевается кипение, то мы сначала должны иметь сырые продукты (ст.1-3), символизирующие Христа в его сущности как посвященного Богу и полностью испытанного огнем; далее (ст.4-7) представлены три вида жертвоприношения, когда жертва приготовлена - испечена, изжарена или сварена, что символизирует нашего благословенного Господа как истинного человека здесь на земле, испытанного, как мы видим, всеми возможными способами, но во всех случаях являющегося благоуханием, приятным Богу} . Итак, мы видим тайное испытание, открытое испытание, и видим это явленным до конца - в различных формах Господь Иисус проходит испытания, Он любым возможным путем испытывается. Огонь всегда символизирует испытание законом; и не лишним будет сказать, что Господь Иисус в любом случае подвергался испытаниям. Что же в результате? Его величие проявлялось всегда и во всем. Он являл собой совершенство, и только совершенство обнаруживалось в нем.

Есть еще один момент, на который было бы полезно обратить внимание: Дух Бога в особенности отмечает, что хлебное приношение есть “великая святыня из жертв Господних”. Есть и другая жертва, о которой говорится как о великой святыне. Эта замечательная фраза, произнесенная Духом Бога используется в двух случаях из четырех. Она используется не только когда говорится о хлебном приношении, символизирующем жизнь Христа в облике человека на земле, в котором человек осмелился усматривать какой-то порок; но в жертве за грех встречается то же самое выражение - в том самом случае в каком человек мог бы заподозрить, как и везде, посягательство на совершенство славы Господа. С одной стороны, Он действительно был человеком, но, с другой стороны, Он действительно понес наши грехи на себе. Ничто поэтому не сможет превзойти истинную заботу Святого Духа о славе Христа. Ибо в жертве за грех, в которой человек мог бы в некоторой степени усмотреть унижение Христа, Святой Дух стремится прежде всего сказать, что эта жертва есть “великая святыня”. И опять, если человек подразумевает какое-то пятно в человечности Господа, то Дух, всегда ревностно оберегающий его славу, заявляет, что это есть “великая святыня”. Если золотая дощечка на челе первосвященника демонстрировала святость пред Богом, то не меньше значит печать “великая святыня”, поставленная Богом именно там, где человек позволял себе делать предположения о бесславии Христа как человека и как жертвы за наши грехи.

И опять, прежде чем дальше рассматривать хлебное приношение, мы замечаем другие особенности (ст. 11). Из него полностью исключалось квасное - знакомый образ греха в нас. Ведь в Господе не было греха. Он есть “не знавший греха”. Также запрещалось добавлять в него мед. Мед означает нечто приятное, а не вредное, но его нельзя приносить в жертву Богу. В связи с этим не может быть лучшего доказательства, нежели то, как Господь вел себя по отношению к своей матери; ибо Писание не зря свидетельствует, что она действительно взывала к нашему Господу, но ее просьба не была удовлетворена. Он пришел исполнить волю пославшего его и свершить свое дело. Будучи ребенком, Он жил, подчиняясь Иосифу и Марии; но когда Он стал слугой Бога, то, если бы Он ответил на мольбы матери своей, для него это было бы нечто подобным смешиванию хлебного приношения с медом. Каковы предвидение и упрек человеку за его пустое суеверие, проявляющееся в том, что он делает Марию главным средством доступа к Богу через ее влияние на своего Сына! Он был совершенством. Он пришел не за тем, чтобы удовлетворить пусть даже самые добрые намерения человеческой природы. Он пришел исполнить волю Бога. И Он исполнил ее. И жертва или хлебное приношение говорят об этом. Было помазание Духом, а не дрожжи, и соль завета Бога (ст. 13), а не мед. Но квасное и мед не исключались совсем; как мы узнаем, имели место приношение начатков меда и даже хлебов, испеченных кислыми как первый плод (хотя в этом случае, как дополнение к жертве за грех, Лев. 23), но эти приношения не разрешалось сжигать, поскольку они сами по себе не являлись приятным благоуханием (ст. 12).

Приношение хлебное из первых плодов, описанное в стихах 14-16, олицетворяющее Христа, следует отличать от того, что олицетворяет христианское собрание. В главе 23 книги Левит мы узнаем, что сначала после пасхи, вслед за субботой, приносится сноп потрясания, и это не жертва за грех - в день возношения снопа приносится жертва всесожжения, делаются хлебное приношение и возлияние; а затем, по окончании пятидесятницы, вновь следовало принести два хлеба возношения, но не сжигать их, а вместе с ними приготовить “из стада коз одного козла в жертву за грех” и одновременно совершить другие жертвоприношения. Зачем это могло потребоваться теперь? В Лев. 2, 14-16, однако, в отличие от стиха 13, Христос показан в образе плодов из первых мягких колосьев, высушенных на огне, - спелых растолченных зерен. К ним добавлялся елей и ливан, и священник в память и для благоухания сжигал эту жертву.

Левит 3

Выражение “жертва мирная ” (гл. 3) может оказаться неправильно понятым. Это выражение, использованное в авторизованном переводе, не совсем точно передает истинное значение данной жертвы - так, по крайней мере, мне кажется. На самом деле здесь подразумевается празднество или жертвоприношение от общества. Речь идет не просто о слове, а об истине, которая в нем заключается. Это ни в коем случае не означает средство достигнуть мира между грешником и Богом, хотя во множественном числе это слово может означать нечто имеющее отношение к миру, в котором главное значение отводится общению и благодарению. Основа мира, заключающаяся для нас в крови, пролитой на кресте (эта мысль легко внушается обычным переводом), - это то, от чего следует предостерегаться; это лишь вводит в заблуждение. По-видимому, здесь подразумевается праздничное жертвоприношение. Жертва не целиком отдается Богу (Христос же полностью отдает себя Богу вплоть до самой своей смерти); не только Бог имеет свою часть, но и священники (Христос, отдающий себя при жизни). Христос, скорее, был средством и целью приобщения. Поэтому она по праву следует за этими двумя жертвами, являющимися благоуханием, “приятным Господу”, то есть за жертвой всесожжения и хлебным приношением; она приближается к ним в том, что также означает смерть Христа; она напоминает, но в то же время и превосходит предшествующие ей жертвы тем, что представляет часть для Бога и часть для человека. Она превосходит их тем, что объединяет вс несет на себе впечатление единения Бога со священниками, с приносящим эту жертву и его семьей. Нам нет необходимости теперь более детально говорить о ней раньше времени, поскольку об этом подробно сказано в законе о мирной жертве, которую мы только что упоминали.

Будет достаточно сказать несколько слов о самой этой жертве. Жертва от крупного скота не обязательно должна была быть мужского пола. Здесь не следует искать самый совершенный образ Христа, как в жертве всесожжения. Праздничная жертва опускается ближе к человеку и его обладанию частью во Христе. Но все же жертва должна была быть без порока; и здесь, как всегда, только священники окропляли кровью жертвенник, хотя заколать жертву мог любой. Мы обнаруживаем, как здесь особо подчеркивается, что в жертву Богу приносятся тук и внутренности животного - “тук, покрывающий внутренности, и весь тук, который на внутренностях”. Отдельные отрывки говорят об этом более ясно, например, “это пища огня - жертва Господу”; “и сожжет их священник на жертвеннике: это пища огня - приятное благоухание (Господу); весь тук Господу”. Тук и кровь предназначались исключительно для Бога в этой жертве, которая, кроме того, допускает и указывает на общение других с ним. Итак, что это означает? И почему так особо выделяется то, что в жертву приносится тук? Ибо о крови мне нет необходимости еще раз говорить. Там, где кроется какая-то болезнь или какой-то недостаток, тук в первую очередь позволяет выявить их. Там, где нормальное состояние полностью нарушено, силы зла обнаруживаются через состояние тука. Там, где все в порядке, тук показывает, что все в совершенстве отвечает нормальному состоянию: с одной стороны, тук является знаком процветания в праведности; а с другой - обнаруживает самодовольное зло в грешниках. Следовательно, в описании израильтян как гордого и самовольного народа мы узнаем, как Моисей использовал этот самый образ, указывая на их силу в грехе. Они утучнели и проявляли недовольство. Это был грех необузданной воли и ее проявлений, и он навлек на народ Израиля суровый приговор суда. В нашем благословенном Господе проявилась та сила, которая постоянно действовала, оставаясь покорной его Отцу, покорной с радостью в душе - “ибо Я всегда делаю то, что Ему угодно”.

Ведь именно в этом мы видим наше общение в самом Христе, чьи чувства преданности и самопожертвования были отданы Богу; в этом суть и основа общения, ради которого Отец столько испытывал, и в этом радость, которой мы должны насладиться. Тук и кровь для него есть “хлеб”, как говорит пророк, - кровь, которую сыновья Аарона покропили на жертвенник со всех сторон, и тук с внутренностями, тщательно сожженные на нем. “Весь тук Господу. Это постановление вечное в роды ваши, во всех жилищах ваших; никакого тука и никакой крови не ешьте”. Но, будучи его требованием, мирная жертва {В жертве за грех и жертве повинности (о которых говорится в главах 4-7) мы видим другую сторону истины; в них ярко раскрываются человек (“душа”) и сущность его проступка. Теперь это - не истина о том, что Христос посвятил себя в смерти и жизни Богу; это не носит и характера причастия, какой имеет жертва благодарения и мирная жертва, приносимые в восхвалении, клятве или доброй воле. Здесь перед нами представлена жертва в искупление чьего-то греха, жертва как бы заменяющая собой грешника. Определены различные правила ее принесения} , кроме того, приносилась ради приобщения в радости, а вовсе не ради искупления греха. Она носила характер причастия. Она не предназначалась исключительно Аарону и его сыновьям, как хлебное приношение, но приносилась для всеобщей радости всех, кто вкушал ее, - Бога, священников, приносящего ее и его гостей. Часть для Бога следовало сжечь на жертвеннике вместе со всесожжением; таким образом, была явлена связь с Богом по случаю радости и глубочайшего проявления покорности Христа вплоть до его смерти.

Левит 4

В том случае, если “священник помазанный согрешит” (ст. 3-12), ибо в первую очередь говорится о нем, то “ пусть представит из крупного скота тельца, без порока, Господу в жертву о грехе, и приведет тельца к дверям скинии собрания пред Господа, и возложит руки свои на голову тельца, и заколет тельца пред Господом; и возьмет священник помазанный крови тельца, и внесет ее в скинию собрания, и омочит священник перст свой в кровь, и покропит кровью семь раз пред Господом пред завесою святилища”. Он должен возложить немного крови на роги жертвенника благовонных курений. Интересно отметить, что здесь нет обещания искупления для первосвященника, как, соответственно, и обещания прощения, что мы видим во всех остальных случаях. Случайно ли такое? Или это является частью великого замысла Бога в Писании?

То же самое по существу мы видим в том случае, когда согрешало все общество Израиля (ст. 13-20). В этом случае также должен быть заколот телец, и старейшины должны были сделать то же, что и в предыдущем случае помазанный священник. Кровь разбрызгивали точно таким же образом, и часть ее возлагали на роги жертвенника, а остальную кровь выливали к подножию жертвенника. Весь тук жертвы сжигался на жертвеннике всесожжения, а остаток жертвы выносили и сжигали вне стана, как и в предыдущем случае.

Когда же речь идет о согрешившем начальнике, то здесь существовала несколько иная процедура. Он должен был принести за свой грех не тельца, а козла; и священник должен был возложить крови от жертвы на роги жертвенника всесожжения, а не на роги золотого жертвенника.

Если же грешил кто-нибудь из простого народа, то в жертву за грех приносили козу без порока, кровь которой возлагали на тот же медный жертвенник. Ни в одном из последних двух случаев тело жертвы не сжигалось вне стана.

Очевидно, существовали различные степени прегрешения. Почему так? В основе этого лежит серьезный принцип. Тяжесть греха зависит от положения того, кто его совершает. Не то что бы человек был склонен улаживать дела, хотя его совесть чувствует истинность этого. Как часто человек охотно скрыл бы свой проступок, если бы только мог! То же самое могло быть несправедливым по отношению к бедным, презренным, одиноким. Жизнь таких людей по крайней мере кажется не имеющей большого значения. Не так полагает Бог, не так должны думать о людях и оценивать их его святые. И еще одним свидетельством этому является последний случай, который представляет интерес: для простого народа разрешалось приносить в жертву козу вместо козла (ст. 32-35); об этой жертве говорится с такой же тщательностью.

Когда грешил помазанный священник, то последствия его греха приравнивались ко греху, совершенному всем обществом. Когда грешил кто-либо из княжеского рода, это было другое дело, хотя требования к жертвоприношению были серьезнее, чем если бы согрешил кто-либо из простых людей. Иными словами, родство согрешившего человека определяет относительную степень греха, хотя ничего не было такого, что оставляло бы этот грех незамеченным. С другой стороны, наш благословенный Господь удовлетворяет каждому и всем, поскольку Он сам является истинным священником, единственным, кто не должен приносить никакой жертвы, и поэтому сам может быть жертвой за всех, за каждого. Это и есть главная истина, по крайней мере того, что касается жертвоприношения. Проступок был выявлен, признан и осужден. Господь Иисус в этом случае становится жертвой за грех того, кто был повинен в грехе; и когда грешил кто-либо из народа, то кровь возлагалась на медный жертвенник, так как это было необходимо для доступа грешного человека к Богу. Но когда грешил помазанный священник или все общество было повинно в грехе, жертвоприношение свершалось гораздо более серьезным образом. Соответственно, кровь вносили в святилище и возлагали на роги золотого жертвенника.

Левит 5

В последующих жертвах наблюдается существенная разница. Казалось бы, что жертва за грех больше связана с плотью (хотя это можно было бы доказать через какой-то отдельный грех) и что жертва повинности больше связана с тем, что вовлекло преступника в грех или проступок по отношению к ближнему и требует исправления проступка, как и признания вины путем принесения жертвы (хотя это может быть осквернение святого-святых Бога или прегрешение против Бога). Сейчас я не призываю вас к дискуссии по этому вопросу; однако можно спутать две вещи, и на это, по-видимому, обращено внимание в начале главы 5 (ст. 1-13). Ничего нет более удивительного, чем точность Слова Бога, если мы покорно примем его и искренне проникнемся им. Кроме того, следует отметить, что во всех отдельных случаях жертвоприношения за грех священник не только возлагает немного крови на жертвенник (золотой или медный, как того требует случай), но и выливает остальную кровь к подножию жертвенника всесожжений. Эта кровь полагалась взамен жизни грешника и поэтому выливалась там, где Бог, благодаря Христу, вознесшемуся с земли и приблизившемуся к нему, встречает человека с любовью, но справедливо осудив его. В этом случае, как и в требованиях к приношению мирной жертвы (гл. 3, 9.10), берутся тук, особенно покрывающий внутренности, почки, а также сальник на печени, и все это сжигается на жертвеннике, в то время как всего тельца, его кожу, мясо, голову, ноги, внутренности и нечистоту следовало вынести за пределы стана и сжечь в чистом месте в знак отмщения Богом грешнику - по крайней мере там, где бы ни разбрызгивали кровь пред Богом, перед завесой святилища (ср. гл. 4, 7-12. 17-21). {Очевидно, будет своевременным здесь привести пример того, как епископ Колензо критически отзывается об отрывке из книги Левит (гл. 4, 11. 12) в своих “Заметках” (т.1, гл. 6; имеется в виду четвертая редакция, измененная в 1863 г.). Ссылаясь на этот отрывок, он осмеливается сделать вставку (“священник”) после “пусть” и перед “вынесет”. Он объясняет это так: “В этом случае отходы жертвы за грех должен был выносить сам Аарон или один из его сыновей на расстояние шести милей (!); и с подобной трудностью сталкивались в любом из выше упомянутых обрядов. В сущности мы должны представить себе, что священник сам переносил, хотя мы можем предположить, что с помощью других, - от Святого Павла до окраины метрополии кожу и мясо, и голову, и ноги, и внутренности и нечистоты, и даже целого тельца; а народ должен был выносить свои отходы таким же образом и приносить дневной запас воды и топлива после того, как они найдут последнее и нарубят дрова”. Итак, даже на нашем языке было бы недопустимо для человека явно честного и правдивого останавливаться на словах “пусть вынесет”, выражающих необходимость личного исполнения священником этой работы, без того,чтобы бросить тень сомнения или высмеять написанное в Библии. Что же сказать о том, кто, явно занимая положение главного слуги Христа, поступает так со святым Писанием? Но этого далеко не достаточно, чтобы серьезно обвинить его, ибо и начинающему изучать еврейский язык известно, что глаголы допускают изменение свой формы, которая придает им причинный оттенок. Такое имеет место и здесь. Этот глагол обыкновенно означает “выходить”; в Хифиле это означает “заставлять выходить”, что оставляет открытым вопрос о совершающем действие. Если, к сожалению, допускаются грубые ошибки в толковании Писания из лучших и благочестивых побуждений, то как можно объяснить подобное невежество, которое проявилось в этом случае? Если бы то был враждебный язычник, который таким образом опорочил Бога и его Слово, то можно понять то, что выше человеческого разума часто обнаруживается именно таким образом; но что можно сказать о том, кто так приходит к нам не просто в шкуре овцы, но в одежде пастыря?} В случае с отдельными израильтянами, будь то начальник или человек из народа той земли, кровью жертвы не окроплялось место перед завесой святилища и не сжигалось тело жертвы вне стана, а кровь жертвы возлагалась священником на роги медного (не золотого) жертвенника. В случаях переноса (см. Лев. 5, 1-13) жертву, по-видимому, можно называть как жертвой повинности, так и жертвой за грех (ср. ст. 6, 7 и 9, 11, 12); и все же небольшой связующий отрывок открывает эту часть. В предшествующем классе грех рассматривался как таковой, когда совесть была нечиста с самого начала, в следующем за ним переходном классе грех рассматривается с точки зрения его последствий, и важно то, чему в предшествующем классе, за редким исключением, не придавалось значения. Но здесь перед нами несравненно больший вопрос, и он тем более заслуживает внимания, поскольку речь идет о грехе. Когда о грехе узнавали, человек, повинный в нем, исповедовался, принося в жертву овцу или козу; если же он был не в состоянии сделать это, то приносил в жертву повинности за грех двух орлиц или двух молодых голубей, одного в жертву за грех, а другого - во всесожжение; {Мне известны доверительные утверждения д-ра Дэвидсона и д-ра Фэйрбэйрна по этому поводу. Речь идет о том, имеют ли они на это полное основание. Первый из них (во “Вступлении к Ветхому Завету”, стр. 267) говорит: “Любой желающий подтвердить отличительные особенности этих двух видов жертвоприношений должен внимательно прочесть Лев. 5, 14-26; 7, 1-10, где говорится о жертве повинности, и Лев. 5, 1-13; 6, 17-23, где говорится о жертве за грех. Он должен быть особенно осторожным, чтобы не ошибиться относительно отрывка Лев. 5, 5. 6 и не принять описанную в нем жертву за жертву повинности, поскольку она относится лишь к жертвоприношению за грех. В данном отрывке говорится, что если кто из людей виновен в грехах, указанных в стихах 1-4 (гл. 5), то он должен исповедоваться в том, что согрешил и принести свою жертву повинности, с в о й д о л г, н а д л е ж а щ у ю к о м п е н с а ц и ю з а г р е х, или просто ж е р т в у. Это слово имеет то же самое значение в Лев. 5, 15; Числ. 5, 7. Ничего не может быть более неверным, чем утверждение, подобное утверждению Китто, будто одни и те же жертвы, сменяя друг друга, названы то жертвами за грех, то жертвами повинности в Лев. 5, 6-9. Слово “ asham ” имеет три значения, а именно - в и н а, как в Быт. 26; д о л г, то что н е о б х о д и м о д л я п р и н я т и я н а с е б я з а в и н у; и жертва за определенные грехи, то есть ж е р т в а з а г р е х. Следовательно, термин не соответствует жертве повинности, где бы он ни встречался, но имеет более широкий смысл. Те случаи, когда приносились жертвы двух видов, нельзя в действительности признать одинаковыми; не были похожими и сами обряды при этих жертвоприношениях”.

Д-р. Ф. действительно отмечает, что отрывок, заканчивающийся стихом 13, был добавлен в конец главы 5, не включая слов “и сказал Господь Моисею, говоря”. Но разве он не заходит слишком уж далеко, утверждая, что это было сделано, чтобы придать особый характер отдельным случаям, в которых это следовало представить, и позаботиться о том, чтобы убрать это? Разве не ясно, что в главе 6 описан очевидный случай прегрешения по ошибке, но направленного против каких-либо заповедей Бога, когда делают что-нибудь, чего не следует делать? и что отрывок Лев. 5, 1-13 является вставкой, в которой говорится об осквернении, и он вставлен, скорее, по указанию Бога, нежели посредством человеческого сознания? Эти случаи - отказ свидетельствовать о проклятии (ст. 1), обрядовая нечистота (ст. 2, 3) и нарушение неразумной клятвы (ст. 4) - оговариваются особым образом, чего мы не видим в более серьезных жертвоприношениях, какие также носили обобщающий характер. Следовательно, говоря точнее, мы видим разновидность жертв, которые отличаются как от обычной жертвы за грех, так и от формальной жертвы повинности, если разделять их. Правда, в этих дополнительных случаях сказано “жертва за грех” (гл. 5, 6-9, 11, 12); но я не думаю, что правильным будет утверждение о том, будто термин “жертва повинности”, встречающийся в стихе 6 (гл. 5), является результатом просто неправильного перевода или что это же выражение в оригинале дается в стихе 7. Ибо хотя слово “ asham ” не всегда определенно означает жертву повинности, но используется и в более общем значении, иногда означая вину и наказание за нее; и все же вряд ли можно допустить это, не имея на то основания, там, где мы имеем название определенных жертв. Мне, однако, ясно, что это слово н е используется в точно таком же значении в Лев. 5, 6. 7, “за грех свой”, стоящее в первом случае, а не в последующем, которое являет всю разницу и оправдывает, я думаю, авторизованный перевод. Общепринятый перевод текста неясен сам по себе; Септуагинта и Таргум Онкелоса, по-видимому, свидетельствуют в пользу д-ра Ф. и поэтому, вероятно, в пользу Лютера. Таким образом, древние и современные взгляды различаются, и этот вопрос явно не так легко решить. Это слово может быть использовано, скорее, в общем смысле, чем в каком-то более конкретном.} если же он и их не мог принести, то должен был принести свою десятую часть ефы пшеничной муки за грех, но он не должен был лить в нее елея и класть на нее ливана, ибо это есть жертва за грех. Священник брал полную горсть из нее в память и сжигал ее на жертвеннике во искупление греха, который должен был быть прощен, а оставшаяся часть этой жертвы принадлежала священнику, как и хлебное приношение. И опять, какое сочувствие бедным в божественных делах! И в то же время какая замечательная забота о святости, и не только там, где совесть тотчас же признается в содеянном грехе, но и там, где его не сознают, пока не будут явлены последствия пренебрежения некоторыми обрядами, имеющими отношение к сохранению чистоты закона Моисея. Когда грех таким образом обнаруживался, должны были совершиться исповедание и быть принесена жертва за грех, чтобы согрешивший получил прощение. С другой стороны, Бог не позволил бы обстоятельствам помешать даже самым слабым спокойно искупить свои грехи или лишить их обязанности исповедоваться. Жертвоприношение за грех из пшеничной муки является как раз исключением, доказывающим это предписание, поскольку оно явно признавало бедность приносящего в жертву и являлось милосердным разрешением заменить кровавую жертву, которая в противном случае была необходима. Душа может почувствовать необходимость искупить свой грех и взирать на Христа, на понесшего наши грехи, до конца не сознавая значение его крови и смерти; так разве благодать Бога отгородится от результатов его дела только из-за неблагоприятных обстоятельств, препятствующих более глубокому познанию? Конечно, я не думаю так.

В главе 5, стихе 14, Бог вновь обращается к Моисею со своим словом, как и в начале шестой главы. Оба отрывка (гл. 5, 14-19 и 6, 1-7) объединены общим принципом воздаяния или восстановления и общим названием жертвы повинности, каковой обязательно был овен, кровь которого кропили на жертвенник со всех сторон, но не выливали ее к подножию жертвенника, как это делалось в случае жертвы за грех. Надлежащие жертвы за повинность или жертвы повинности делятся на два вида: во-первых, преступления против посвященного Богу (возможно, первые плоды, церковная десятина и так далее) или прегрешения против заповедей Бога, после того как это выяснится; во-вторых, преступления, которые Бог считает совершенными пред ним, хотя и не такие кощунственные или нарушающие закон, как предыдущие, но если совершатся действия, направленные на обман человека и насилия над ним. Во всех подобных случаях, кроме принесения овна в жертву повинности и уплаты полной стоимости похищенного или за принесенный ущерб, виновный должен был приложить к тому пятую часть, согласно оценки Моисеем, и отдать ее либо священнику в качестве жертвы первого вида, либо тому, кому это принадлежит в качестве жертвы второго класса.

Левит 6

Далее следуют различные законы о жертвоприношениях (гл. 6-7). Как и прежде, в первую очередь говорится о жертве всесожжения. Здесь небезынтересно будет узнать, что огонь на жертвеннике должен гореть не угасая. Ничего не может быть более выразительным, чем этот повторяющийся указ. Всю ночь огонь должен гореть и не гаснуть. Именно ночь - в отношении мира не для тех, кто является детьми дня, в определенном нравственном смысле во всяком случае. Но этот огонь никогда не угасает, не угасает и когда Бог пробуждает свой народ и другие народы. И как отрадно узнать, что та жертва, принесенная однажды, явилась причиной того, что все, подчинившиеся его праведности, будут желанны Богу! Все сжигалось целиком в посвящение Богу, ничто не съедалось человеком.

Затем речь идет о законе о хлебном приношении или принесении в жертву съестного, из чего мы узнаем нечто такое, о чем особо упоминается, а именно что Аарон и его сыновья должны есть от него часть. “Пресным должно есть его на святом месте”. Те, кто вкушает от Христа и является священниками Богу через веру, посвящают себя, как и Он, в жизни Богу и лучше понимают то, что плохо согласуется со всем этим. Это приношение следовало есть пресным (что подчеркивало абсолютную непричастность ко всему злу в природе), и к тому же в святом месте. Я не знаю более ужасного осквернения, чем то, каким образом люди, не верящие в Христа, не чувствующие за собой грехов или недостатков, не заботящиеся о славе Бога, действуют панегирически (чрезмерно восхваляют), когда берутся судить о жизни Христа и высказываются там и тут о его превосходстве (совершенствах). Не означает ли это есть хлебное приношение в этом мире, да еще с квасным? (То есть не на святом месте и не пресным).

В конце шестой главы дается закон о жертве за грех; а в начале седьмой главы говорится о жертве повинности. Ее, как и хлебное приношение, священники должны были есть на святом месте: в первом случае оно означало причастие к благодати Господа как человека, в последнем - общение с ним от имени согрешившего.

Левит 7

Однако, как мы увидим, очень удивительно и очень характерно то, что о жертве благодарности или мирной жертве говорится значительно позже и только после этих двух жертв. Таким образом, закон о мирной жертве стоит последним в перечне законов, хотя и предшествовал ранее жертве за грех и жертве повинности. Можно ли сомневаться в том, что все это сделано умышленно и что здесь Дух Бога предоставляет самое последнее место жертве, олицетворяющей Христа в общении, когда речь идет о законе относительно ее использования? Ибо нет ничего более возвышенного среди жертвоприношений, чем эта жертва, когда речь заходит об их применении. Когда мы взираем на Христа, порядок божественных сообщений может быть любым; когда мы смотрим на себя, то каким бы ни было приложение их к грешному, мирная жертва является последней, если мы собираемся рассматривать ее как нечто, фактически символизирующее состояние нашей души. Общение, на которое указывает мирная жертва, больше всего соответствует состоянию нашей души, чтобы мы могли обратиться к Богу в хвале и благодарении. Было два основных вида такой жертвы. Мясо мирной жертвы благодарности должно есть в день ее приношения, не оставляя ничего до утра. Но если приносится жертва по обету или от усердия, то оставшееся от нее можно есть и на другой день. Мы постоянно убеждаемся в том, что это остается верным для нас и теперь. Существует два разных критерия в поклонении Богу; оба они действительны, но ни в коей мере не обладают одинаковой силой. Мы видим, что души совершенно счастливы в ощущении того, что Господь сделал для них, и они стремятся возблагодарить его за это. Все это поистине прекрасно и справедливо в свое время. Благодарность может быть очень простой и вместе с тем выражать истинное поклонение Богу. Однако в этом недостает подкрепляющей силы. В обете мы видим большее: здесь речь идет не просто о том, что было для нас сделано и что мы сами получили, но душа может в совершенстве насладиться тем, чем сам Христос является пред Богом. А это пребывает всегда. В этом нет изменений.

Левит 8

В главе 8 мы узнаем подробности о посвящении в священники; ибо теперь были принесены жертвы в соответствии с их законами, и в надлежащем порядке мы переходим к людям, которые должны были если и не приносить эти жертвы, то, несомненно, действовать ради народа в святилище. То, о чем было заявлено в качестве официального предписания в главах 28-29 книги Исход, теперь осуществилось в действительности в отношении к семье Аарона. “Возьми Аарона и сынов его с ним, и одежды и елей помазания, и тельца для жертвы за грех и двух овнов, и корзину опресноков, и собери все общество ко входу скинии собрания. Моисей сделал так, как повелел ему Господь”. И Моисей приводит Аарона и его сыновей и омывает их водой. Любая попытка усмотреть в этом акте нечто, символизирующее Христа, обречена на неудачу. Конечно, Аарона и его сыновей следовало омыть водой. Христос в этом не нуждался, ведь Он пришел очистить других. Как бы ни омывали Аарона, Христос был несравненно чище его. Совершенная непорочность Христа, как человека, несомненно, делала его как нельзя более подходящим для священнослужения. В то же время мы всегда должны помнить, что в священстве Христа есть нечто такое, что невозможно передать никаким символом и о чем много говорится в послании Евреям. Личностная основа священства Христа заключается в том, что Он - Сын Бога. Другие же являлись просто сыновьями людей; и в этом случае священником назначался один из них. А это не то основание для священнослужения, какое имел Христос. Несомненно, Он неизбежно должен был быть человеком, но то, что Он - Сын Бога, подтверждало его особый характер как священника. И поэтому имя, присвоенное ему во втором Псалме, Святой Дух не без основания употребляет в той же самой пятой главе послания Евреям, чтобы противопоставить его Аарону и его сыновьям. Соответственно этому, они, зная сущность человека, разделяли чувства грешных людей, потому что сами были грешными людьми. Но Сын человека был совсем иным. Будучи несравненно выше человека, Он мог полностью отдать за него свою душу. Он был абсолютно выше того состояния, в котором оказался человек из-за своего грехопадения, и не просто потому, что был святым, а потому, что был Сыном Бога. По этой самой причине Он совершенно свободно мог постичь сердцем нужду других, что Он и делал. Это вовсе не расходится с очевидной подлинностью его страданий. Он мог многое вынести, потому что был святым. Поэтому его страдания существенно отличались от того рода наказания, которое, увы, обрушивается на нас за наши грехи. В Иисусе никогда не было ничего, кроме страданий во имя милосердия и правды, за исключением его страданий за грех на кресте, но и это был всецело наш грех - не его.

В этом случае акт омовения Аарона мог представлять собой лишь слабое олицетворение Иисуса в присущей ему совершенной непорочности. На Аарона были возложены хитон с поясом, верхняя риза, ефод, он был опоясан поясом ефода. Моисей “ возложил на него наперсник, и на наперсник положил урим и туммим, и возложил на голову его кидар, а на кидар с передней стороны его возложил полированную дощечку, диадиму святыни, как повелел Господь Моисею. И взял Моисей елей помазания, и помазал скинию и все, что в ней, и освятил это; и покропил им на жертвенник семь раз, и помазал жертвенник и все принадлежности его и умывальницу и подножие ее, чтобы освятить их. И возлил елей помазания на голову Аарона”. Заметьте, что здесь не была пролита кровь, и это очень удивительно. Хотя и грешный человек, подобно священникам, его сыновьям, все же (чтобы не представлять такой поразительный контраст по отношению к тому, кого он олицетворял в какой-то мере) Аарон был помазан елеем прежде, чем был окроплен кровью. Достоин внимания и тот факт, что была помазана елеем скиния и все, что в ней (ст. 10), а также были помазаны жертвенник и все егопринадлежности, умывальница и ее подножие прежде, чем все это было окроплено кровью. Смысл этого ясен и важен, если применить его к силе Духа, пребывая в которой, Христос претендует на небеса и всю вселенную, особенно когда мы обращаем внимание на то, что жертвенник очищается кровью, но за этим не следует никакого помазания елеем.

Вслед за этим (ст. 13) мы узнаем, что были приведены сыновья Аарона; они тоже были одеты в священнические одежды, но не были помазаны. Моисей “привел тельца для жертвы за грех, и Аарон и сыны его возложили руки свои на голову тельца за грех”. Поистине, Аарон был грешен; но ему было сделано исключение - Аарон был помазан елеем прежде, чем была заколота жертва за грех, и прежде, чем он был окроплен кровью. Несмотря на это, когда была заколота жертва за грех, Аарон и его сыновья вместе возложили руки на голову тельца за грех; а Моисей взял крови и возложил ее на роги жертвенника, чтобы очистить его, а остальную кровь вылил к подножию жертвенника. После того, как жертва за грех была сожжена вне стана, мы узнаем о том, что привели еще одного овна посвящения, чтобы доказать особую преданность священников Богу. Кровь от последнего овна Моисей возложил на край правого уха Аарона и каждого из его сыновей, а также на большие пальцы правой руки и правой ноги Аарона и его сыновей. Но мы должны помнить, что в послании Евреям, как и здесь, в сходных моментах, какими бы яркими они ни были, всегда не хватает полного выражения славы Христа. Они являлись лишь отражениями, а не самим образом, как нам говорят. Елей для помазания не является чем-то недостающим, как и, соответственно, хлебное приношение и мирная жертва - Христос во всем своем одобрении.

Левит 9

В главе 9 повествуется о восьмом дне, когда Аарон и его сыновья должны были стать полностью посвященными священниками, и о том, как “слава Господня” явилась всему народу. После того, как по очереди были принесены все жертвы, имело место чрезвычайно поразительное зрелище. “И поднял Аарон руки свои, обратившись к народу, и благословил его, и сошел, совершив жертву за грех, всесожжение и жертву мирную”. Восьмой день подтверждает время славы воскресения. После чего мы читаем: “И вошли Моисей и Аарон в скинию собрания, и вышли, и благословили народ. И явилась слава Господня всему народу”.

В значении этого нельзя сомневаться. Прежде всего сам первосвященник действует, давая благословение по окончании посвящения и в соответствии с действенностью всех жертвоприношений. Затем Моисей и Аарон входят в скинию собрания. Сочетание направляющей власти со священнослужением в полной мере олицетворяет Христа. Теперь Христос действует просто как священник; вскоре Он станет царствовать и в то же время останется священником. В знак этого Моисей и Аарон вместе входят в скинию и благословляют собрание, и слава Господа является всему народу. Это явно предваряет день Господа, когда Господь Иисус явится каждому в своей славе и займет свой престол священника. Наша участь особая, и она отличается от участи израильтян, насколько это символически может быть представлено в главе 16 книги Левит; но об этом я не буду говорить преждевременно.

Левит 10

В следующей (десятой) главе говорится об одном унизительном факте - об абсолютной ничтожности человека в этих новых отношениях, данных благословением, к чемуон был призван. “Надав и Авиуд, сыны Аароновы, взяли каждый свою кадильницу, и положили в них огня, и вложили в него курений, и принесли пред Господа огонь чуждый, которого Он не велел им; и вышел огонь от Господа, и сжег их, и умерли они пред лицем Господним”. Так закончилось посвящение. Вряд ли им на деле удалось проявить себя истинными священниками Бога, когда двое из них так опозорились, что огонь божественного осуждения уничтожил их, вместо того, чтобы выразить в мире согласие принять жертвы. “И сказал Моисей Аарону: вот о чем говорил Господь, когда сказал: в приближающихся ко Мне освящусь и пред всем народом прославлюсь”.

Всегда ли вы можете обнаружить это различие между тем, что есть от Бога, и тем, что есть от человека? Человеческая религия инстинктивно ищет оправданий за свою обрядность, но использует любую возможность, чтобы допустить определенные послабления и права для тех, кто проводит ее. Истинный Бог ни в ком так не поддерживает острую необходимость в своей собственной природе, как в тех, кто ближе всех ему и кого Он так любит. Не существует души и совести, возрожденных Богом, которые бы не чувствовали справедливости и необходимости того, чему надлежит быть. Несомненно, плоть уклоняется от подобных исканий, но христианство означает подобное осуждение и основывается на нем, а не на потворстве, не на плоти; есть евангелие Христа, и христианин гордится им вместе с апостолом Павлом. В нравственном плане для Бога нет ничего подобного распятию; но это Бог сотворил в наших интересах, равно как и для того, чтобы прославить себя. Не может быть большего бесславия для него и ничего менее благотворного для нас, чем распространение нечестивого - продажа индульгенций; и все же именно так в сущности и поступала всякая религия под солнцем, несмотря на то, что было открыто о Боге. Даже в своей простейшей форме божественного откровения, когда речь шла об обучении первого человека, но еще не второго, мы видим, как беспощадно осуждались пути человека, и гораздо беспощаднее там, где весь грех был виден и проявлялся полностью, будь это на самом кресте или через силу Духа Бога в сознании верующих. Но мы сразу видим, как Бог со всей суровостью выразил негодование по поводу той вольности, которую в тот день допустили эти двое, занимавшие высокое положение среди священников: Он вознегодовал настолько, что люди могли бы не без насмешки заметить, что все здание обрушилось еще до того, как были построены его стены. Но посредник между ними и Богом не смог предотвратить этот несчастный случай и истолковал это наказание как священное предупреждение. “Аарону же и Елеазару и Ифамару, сынам его, Моисей сказал: голов ваших не обнажайте и одежд ваших не раздирайте, чтобы вам не умереть и не навести гнева на все общество; но братья ваши, весь дом Израилев, могут плакать о сожженных, которых сожег Господь”. Он чувствовал, что эти двое не стали настолько близки Богу, чтобы оплакивать их искренне, тем более допускать плотское чувство взволнованности в поклонении ему. Впредь это запрещалось. Священникам запрещалось проявлять внешние признаки скорби по умершим. Этот случай определенно был не из простых, и он полностью подвергал испытанию принятый принцип. Но ближе столкнувшись с этим, мы понимаем, что те, кто так близок к Богу, не должны проявлять возбуждение. “И сказал Господь Аарону, говоря: вина и крепких напитков не пей ты и сыны твои с тобою, когда входите в скинию собрания, чтобы не умереть. Это вечное постановление в роды ваши”. Несомненно, это имело практическое значение. Употребление алкоголя могло помешать видеть разницу между святым и нечистым. Но самым главным, прежде всего, является то, что в таком состоянии человек не может находиться перед лицом Бога; к тому же в таком состоянии нельзя оказать священническую помощь растерянному и окруженному злом человеку.

Впоследствии оплошность допустили и другие сыновья Аарона, так как они сожгли козла для жертвы за грех, за что Моисей разгневался на Елеазара и Ифамара. Итак, падение было полным. Двое из них заплатили за свой проступок жизнью; двое других были помилованы лишь потому, что Аарон заступился за них.

Левит 11

В следующей (11) главе подробно говорится о различии между чистым и нечистым, но здесь обилие мельчайших подробностей необходимо не больше, чем в предыдущем обзоре. Главное здесь не представить информацию о том, что полезно, а что бесполезно; здесь в первую очередь важен нравственный результат. Господь желал, чтобы израильтяне доверяли ему и верили в тот выбор, какой Он сделал для них как для особенного и посвященного народа. Несомненно, Он избрал то, что полезно, и, более того, самое лучшее; и его ограничения не исключали проницательности того, кто создал все живое, призвав свой народ подчиниться его справедливой власти в предожидании небесного семейства, которое бы постигло его намерения с помощью Духа.

Возможно, на этот раз станет достаточным заметить, что главными усилиями были следующие: животные, которых можно было есть из скота на земле, по крайней мере, должны были быть чистыми и иметь твердую походку, и, кроме того, быть удобоваримыми. Если какое-то из животных не отвечало хотя бы одному из этих условий, то оно не годилось в пищу израильтянам (ст. 2,3). Поэтому верблюда, тушканчика (или дамана), зайца и свинью, не отвечающим тому или иному условию, нельзя было есть и нельзя было прикасаться к их трупам, иначе осквернишься (ст. 4-8). Поэтому, если мы сочтем, что этого фактически достаточно, чтобы раскрыть смысл сказанного, давайте представим себе какого-нибудь человека, когда-то постигнувшего истину, но не сознающего своих повседневных поступков - все это не принесет ему пользы; или давайте возьмем человека, который всегда поступает хорошо, но его поступки никоим образом не являются результатом знания истины - также и в этом случае все бесполезно. Ибо что может быть правильным, не являясь результатом откровения истины, проникшей в душу и ставшей частью жизненно важной системы через принятие нашей душой Духа? Только в этом случае наши действия будут решительными, сознательными, свободными и исполненными святости; такими, какие угодны Богу. Но очевидно, что оба этих момента, а не только один из двух, абсолютно необходимы, и оба они являются результатом спасительного влияния Духа на нашу совесть. Ужасно, если мы обманываем себя в том или ином плане. Пусть никто никогда не тешит себя надеждой быть христианином в том, что люди называют судом милосердия. Давайте следить за тем, чтобы наши души были открыты для познания Слова через Святого Духа, и давайте терпеливо выслушивать слова увещевания. Другие будут искать конечный плод изо дня в день в наших поступках и чувствах. Но только там, где оба эти признака сочетаются, мы можем общаться так, как того требует Бог. По-видимому, символическое предписание есть только чистых животных является для нас уроком.

Израильтянин не должен был употреблять в пищу любого встретившегося ему животного. То, что было образным, так или иначе запрещалось; а то, что соответствовало божественному предписанию, разрешалось ему законом. Так, животные, обитающие в воде, без перьев и чешуи, крылатые, ходящие на четырех ногах, вороны и ночные хищники среди птиц; плотоядные звери, конечно же, составляли исключение; но божественная мудрость символически относила к этим исключениям и кое-что еще. Всякий, кто прикасался к трупам этих животных, становился нечистым, если даже трупа касались одеждой или посудой и так далее (ст. 9-35). Только источник воды или колодец, вмещавший воду, оставались чистыми и не осквернялись при соприкосновении с трупами (ст. 36); так же и семя, которое сеют, не осквернялось (ст. 37). Силу и жизнь Духа невозможно осквернить. Все рептилии (змеи, ящерицы), которые не летают и не скачут, считались нечистыми. Бог заповедал все это своему народу, который Он призвал быть святым, ибо Он свят.

Левит 12

В главе 12 появляется другой замечательный символ, а именно то состояние, при котором мужчины и женщины ввергаются в грех. Каждое чадо Адама страдает от осквернения грешной плотью. Если речь идет о младенце мужского пола, то, как нам сказано, результат осквернения один; если рождается младенец женского пола, осквернение будет еще больше. Бог никогда не забудет, как грех пришел в этот мир. Его праведность всецело учитывает первый соблазн человека. Поэтому весьма поразительно, что апостол Павел обращается к этому случаю даже для практического руководства, когда решается вопрос о том, стоит ли женщине обучать в церкви. Несомненно, наши мысли должны формироваться под влиянием Слова Бога. Речь во всем этом идет об управлении на земле, а не на небесах, и не о вечности.

Левит 13

В главе 13 очень подробно толкуется о проказе, распространенном осквернении человека, порочащей даже голову и бороду и проявляющейся в различных формах. Здесь мы имеем самый характерный образ греха, проявляющийся в этой заразной и неизлечимой болезни. Могли быть и другие заболевания, своими внешними признаками напоминающие проказу, но на самом деле имеющие всего лишь подозрительные симптомы. Отсюда следовало важное постановление: человек не вправе был судить о своем собственном грехе. В законе Моисея было предусмотрено, чтобы израильтянин представлял свое состояние на рассмотрение другому лицу, которое являлось духовным наставником, то есть принадлежало к священническому сану. Тому было дано право доступа к Богу, и поэтому он должен был обладать прекрасным чутьем, позволяющим распознать, где благо и где грех, согласно критериям святилища. Будучи таковым, он не был подвержен влиянию распространенных суждений, общеизвестных мыслей или же того, что принято называть общеизвестным мнением - одного из самых вредоносных источников извращения святого нравственного суждения в среде чад Бога.

Прокаженный же, являющийся таковым на самом деле или только кажущийся заболевшим по внешним признакам, что бы там ни было, отдает себя на суд священника. Часть тела выглядит пораженной; это может быть только опухоль на теле, какой-то случайный недуг (грех). С другой стороны, очень незначительный на первый взгляд симптом, лишь белое пятно с побелевшими на нем волосами или язва на коже, может оказаться настоящей проказой. Священник очень строго подходит к этому. Если симптомы усугубляются и язва становится более глубокой, то священник объявляет этого человека нечистым. Если священник сомневается, то подозреваемого заключают на несколько дней, а затем священник вновь его осматривает. Если есть опасные симптомы, то они проявятся; если не видно живого мяса, нет новых симптомов прогрессирующей болезни, но, наоборот, язва менее приметна, то у человека появляется надежда, и если после еще одной недели заключения по-прежнему нет прогрессирующих симптомов и язва продолжает заживать, то священник объявляет подозреваемого в проказе чистым. Если волосы на язве изменились в белые, язва на коже углубляется и лишаи распространяются по коже, то человек нечист. Язва при проказе может выступить на нарыве или ожоге. Здесь ничто не может быть несущественным, ничем нельзя пренебречь, оставить без наблюдения, чтобы не дать беспрепятственно распространиться злу. Через определенное время священник снова осматривает подозреваемого. Он все еще подозревает болезнь под тем, что оказывается углублением в коже. Если это явный случай проказы, он тотчас же объявляет об этом; если же он все еще не уверен, то должен выждать еще некоторое время.

Язва могла быть не только на теле, но и на голове или на бороде; если же язва была на коже и волос на ней был желтоватый тонкий, то священник был вынужден сделать вывод, что это проказа; но если язва на коже не была глубокой, он должен подождать, не распространится ли и не углубится ли она; затем, если она не изменялась, он должен был опять выждать; если и тогда язва не распространялась по коже и не углублялась в ней, то священник мог объявить человека чистым. Остальные случаи также чрезвычайно тщательно исследовались, и я не сомневаюсь, что всякое малейшее изменение полностью оговаривалось в предписании, но доказательство этого отвлекло бы нас от рассматриваемого мною вопроса.

Результат, наблюдаемый в одном случае (ст. 12, 13), поистине удивителен - когда проказа целиком покрывает больного с головы до ног. Для нечистого глаза это может показаться худшим из всего, ибо проказа выступила целиком наружу и покрыла все тело больного. Но только в этом случае священник имел основание объявить больного чистым! Да, когда грешник подошел к самому худшему и осознал это, он прощен. Это был грех, неспособный распространиться дальше, он был осознан и признан. Больной уже не намерен утверждать свою собственную правоту, а отдает себя в руки справедливого суда Бога, и он оправдан через веру. Бог дал право священнику объявить чистым то, что явно нечисто. Дерзновенными в вере становятся те, кто знает такого Бога. Вера в него - вот что соответствовало этому безнадежному случаю; это было единственной возможностью для Бога подтвердить здесь свое превосходство. Мы должны верить ему, что так всегда должно быть. Когда вы видите человека, хорошо осознающего свой грех и все же покорившегося Богу, то можете быть уверены, что он получит благословение и полное прощение. Если же человек стремится скрыть свой грех, умолчать о нем и оправдать себя вместо того, чтобы признать все свои грехи, какими бы чудовищными они ни были, это только препятствует восприятию благодати Бога и вселяет неуверенность. Подобные стремления лишь подписывают тщетные надежды, отрицая степень человеческого грехопадения и отрезая все пути к обретению божественной благодати. По крайней мере, тот, кто один мог излечить прокаженных, призывал их не скрывать ни одного признака этой болезни (ст. 45, 46).

Случай, когда проказа поражала одежду, нет нужды подробно рассматривать. Он относится к проказе, которая возникает при определенных обстоятельствах, и не так часто встречается в природе. Об этом говорится в стихах 47-59.

Левит 14

В главе 14 замечательным образом изложены наставления по поводу подтверждения исцеления прокаженного. Здесь не говорится о том, что проказу можно вылечить. Здесь все зависит только от Бога. Никакая церемония, никакой обряд не могут по-настоящему исцелить - лишь только божественная сила прямо или через посредника может сделать это. Предположим, что так или иначе прокаженный исцелился, но язвы остаются, и теперь этого человека необходимо очистить. Об этой церемонии очищения и говорится в начале главы. Она особым образом в двух птицах символизирует Христа, умершего и воскресшего. После того, как кровь заколотой птицы смешивали с живой водой (символизирующей действие Святого Духа, оказываемое на человека) и священник семь раз кропил этим на очищаемого от проказы, того объявляли чистым. Живую птицу мочили в крови заколотой и отпускали в поле (символ воскресения Христа), а очищаемый начинал омывать свои одежды, стричь волосы и омывать свое тело и через семь дней становился чист. А до тех пор он не был чист, хотя и не находился больше вне стана.

На восьмой день мы видим нечто, явно символизирующее Христа во всем его милосердии и всю действенность его дела пред Богом, дела во благо человеку, чтобы душа могла ощутить то состояние благословения, в которое ее ввели. Часто существует опасность того, что мы довольствуемся первой частью, не принимая во внимание другую. О, как мы обкрадываем свои души из-за этой скудности перед лицом щедрого милосердия Бога! В конце этой главы говорится о проказе, поражающей жилище, которая явно олицетворяет грех всего общества, и здесь рассматривается каждый отдельный случай (ст. 54-57).

Левит 15

В главе 15 описаны случаи порочности плоти в отношении явной немощности человека, рожденного во грехе. Если мы обнаруживаем такие ужасные, но истинно присущие человеку пороки, то давайте возрадуемся тому, что Бог, и только один Бог, приводит в этой же книге в качестве контраста все то, что так ярко и полно олицетворяет жертву Христа во всем ее многообразии и совершенстве! После подобного вступления мы сможем спокойно вынести следующую гнетущую картину человека во всей его отвратительности: человек, пораженный проказой; проказа в его характере; проказа в его окружении, с предшествующей ей нечистоплотностью и последующим осквернением всего. И все же “милость превозносится над судом”. Однако мы открываем себе, что это не просто милость, а Бог, действующий во власти, и Он держит нас в союзе с собой (в то время как мы по-прежнему поступаем безрассудно и грешим), а не заставляет нас ждать того момента, когда мы окажемся на небесах. Какое счастье познать его здесь, на земле! Я надеюсь немного остановиться на том, что раскрывает нам эту сторону его милости, когда мы с вами перейдем к следующей части книги Левит.

Глава 21
1 И сказал Господь Моисею: объяви священникам, сынам Аароновым, и скажи им: да не оскверняют себя прикосновением к умершему из народа своего;
2 только к ближнему родственнику своему, к матери своей и к отцу своему, к сыну своему и дочери своей, к брату своему
3 и к сестре своей, девице, живущей при нем и не бывшей замужем, можно ему прикасаться, не оскверняя себя;
4 и прикосновением к кому бы то ни было в народе своем не должен он осквернять себя, чтобы не сделаться нечистым.
5 Они не должны брить головы своей и подстригать края бороды своей и делать нарезы на теле своем.
6 Они должны быть святы Богу своему и не должны бесчестить имени Бога своего, ибо они приносят жертвы Господу, хлеб Богу своему, и потому должны быть святы.
7 Они не должны брать за себя блудницу и опороченную, не должны брать и жену, отверженную мужем своим, ибо они святы [Господу] Богу своему.
8 Святи его, ибо он приносит хлеб [Господу] Богу твоему: да будет он у тебя свят, ибо свят Я Господь, освящающий вас.
9 Если дочь священника осквернит себя блудодеянием, то она бесчестит отца своего; огнем должно сжечь ее.
10 Великий же священник из братьев своих, на голову которого возлит елей помазания, и который освящен, чтобы облачаться в священные одежды, не должен обнажать головы своей и раздирать одежд своих;
11 и ни к какому умершему не должен он приступать: даже прикосновением к умершему отцу своему и матери своей он не должен осквернять себя.
12 И от святилища он не должен отходить и бесчестить святилище Бога своего, ибо освящение елеем помазания Бога его на нем. Я Господь.
13 В жену он должен брать девицу [из народа своего]:
14 вдову, или отверженную, или опороченную, [или] блудницу, не должен он брать, но девицу из народа своего должен он брать в жену;
15 он не должен порочить семени своего в народе своем, ибо Я Господь [Бог], освящающий его.
16 И сказал Господь Моисею, говоря:
17 скажи Аарону: никто из семени твоего во все роды их, у которого на теле будет недостаток, не должен приступать, чтобы приносить хлеб Богу своему;
18 никто, у кого на теле есть недостаток, не должен приступать, ни слепой, ни хромой, ни уродливый,
19 ни такой, у которого переломлена нога или переломлена рука,
20 ни горбатый, ни с сухим членом, ни с бельмом на глазу, ни коростовый, ни паршивый, ни с поврежденными ятрами;
21 ни один человек из семени Аарона священника, у которого на теле есть недостаток, не должен приступать, чтобы приносить жертвы Господу; недостаток на нем, поэтому не должен он приступать, чтобы приносить хлеб Богу своему;
22 хлеб Бога своего из великих святынь и из святынь он может есть;
23 но к завесе не должен он приходить и к жертвеннику не должен приступать, потому что недостаток на нем: не должен он бесчестить святилища Моего, ибо Я Господь, освящающий их.
24 И объявил это Моисей Аарону и сынам его и всем сынам Израилевым.

Преимущественная святость, требуемая от священства; требования религиозно-обрядовые и нравственные; свобода от недостатков физических.

1-3 Если и весь народ израильский, как избранный Богом в народ священнический, имевший быть посредником между Иеговою и всем внезаветным человечеством, должен был строго соблюдать все предписания закона о духовной и физической чистоте и святости, то тем более строгие требования в этом отношении предписываются священникам. Круг дозволенного здесь для священников, а особенно для первосвященника, более тесен и ограничен. «Священнику надлежало быть образцом целомудрия, и чтобы род оставался беспримесным, не подавать повода к оскорблению замышляющим поругание» (блаж. Феодорит, вопр. 30). Требования к священникам в отношении духовно-телесной чистоты разделяются на 3 группы: 1) запрещение оскверняться трупами и погребальным трауром (ст. 1, 10–12); 2) запрещение жениться на вдове, блуднице, отверженной, иностранке (ст. 7–8, 13–15); 3) запрещение священства для лиц, имеющих телесные недостатки (ст. 17–23). Как служители святилища Бога Живого, священники не должны иметь привязанности к обрядам смерти. Потому, хотя погребение умершего вообще считалось непременным долгом еврея, но священники могли погребать и оплакивать лишь ближайших и вместе живущих родственников, прикосновение к которым, след. и осквернение (Чис V:2; VI:6; XIX:14), было неизбежно: мать, отца, сына, дочь и сестру-девицу, живущую при нем. О жене не упомянуто (как и в Иез XLIV:25). На жену видят указание (на основании Таргума Ионафана) в запрещении ст. 4 не прикасаться к кому-либо в народе (ср. Иез XXIV:16–18), хотя весьма сомнительно, чтобы совершение последнего долга было воспрещено священнику в отношении жены, которая, по Быт II:23–24, есть одна плоть с мужем (Vulg.: ст. 4: nec in principe populi su contaminatur; так и Онкелос; но контекст речи ничего не говорит о «князе народа»).

5-6 Изуродование головы, бороды и тела в честь мертвых, запрещенное всем израильтянам вообще (XIХ, 27, 28), тем строже воспрещено служителям Иеговы, святого Бога, между тем запрещаемые обряды имели связь с языческими культами.

7-9 Относительно брака и семейной жизни священника даются следующие ограничения: он не мог жениться ни на блуднице (евр. zonah: по иуд. традиции - всякая женщина, имевшая сожительство в одной из запрещенных законом степеней), на опороченной (по традиции - родившейся от запрещенного брака, по Иосифу Флавию - женщине, имевшей сомнительное целомудрие, напр., служанке, пленной) и отверженной мужем (по традиции - также женщине, «разувшей сапог родственнику», Втор XXV:9). Охраняя достоинство и репутацию священнической семьи, закон предписывает строгую кару - сожжение, вероятно, с предшествующим побиением камнями - дочери священника (по раввинам: обрученной кому-либо), впавшей в блуд (ср. блаж. Федор, вопр. 30).

10-15 В обоих отношениях требования к первосвященнику являются еще более строги. В отношении траура первосвященнику, который всегда должен быть чистым, воспрещен плач погребальный, - конечно, лишь наружные, у восточных жителей всегда бурные и неумеренные проявления его (внутренняя молчаливая печаль не могла быть воспрещена), - даже по отце и матери: всякое прикосновение первосвященника к мертвому было бы осквернением святилища (по толкование иудейских авторитетов, впрочем, если бы первосвященник в безлюдном месте на дороге встретил непогребенного покойника, долгом его было погребение его). Относительно брака, в сравнении с правилами о священническом браке (ст. 7), первосвященнику сделано новое ограничение: предписывалось не брать в жены вдову (ст. 13–14); вдова во время сожительства с прежним мужем могла приобрести склонности, не соответствующие требованиям безукоризненной чистоты семейной жизни первосвященника. Подобные ограничения существовали у римлян относительно понтифекса, у афинян - в отношении царя.

17-23 Чистота и святость священства, обусловленная святостью призвания и служения его, требовала и физической беспорочности лиц, приступающих к жертвеннику Иеговы. Поэтому те члены колена Левия и фамилии Аарона, которые имели какой-либо телесный недостаток, - в пример этих недостатков библейский текст называет 12 (евр. термины допускают неодинаковое понимание, как видно уже из сравнения слав. и русск. перев. в ст. 18 и 20), а традиция насчитывала свыше 50, - тем самым исключались от служения алтарю (ст. 17, 21, 23), хотя, как не виновные в этой непригодности своей к священнослужению, они и не почитались нечистыми, и им предоставлена была высокая честь вкушения частей жертв - «великих святынь и святынь» (ст. 22; см. гл. VII:27–28). Основания данной статьи закона блаж. Феодорит (вопр. 30) определяет так: «Бог, по причине ропотливости иудеев, запрещает священнослужение тем, которые имеют какой-либо телесный порок, но подвидом непроизвольных недостатков запрещает произвольные; ибо слепотою глаз дает разуметь лишение ведения; урезанием уха - преслушание, а отнятием носа - потерю рассудка, отсечением руки - недостаток деятельности».

1–9. Жертва всесожжения и ее обряд; приношение крупного скота. 10–18. Приношение мелкого скота.

. И воззвал Господь к Моисею и сказал ему из скинии собрания, говоря:

По построении скинии Господь, исполняя обетование Свое Моисею открывать ему Свою волю и являть Свое присутствие над ковчегом завета и крышкою его (kapporeth, греч. ἱλαστήριον – престол умилостивления, милосердия), дает повеления Свои уже не с горы Синая, как раньше (), а из скинии, с ковчега завета, – тем более, что все почти законоположения книги Левит связаны с святилищем, и некоторые отделы ее назначены собственно для служителей святилища (напр. ). Впрочем, общее назначение законов книги Левит и самой книги вообще для «сын ов Израил я» (), как призванного к священнической святости (). Все, содержащиеся в кн. Левит, повеления и законы Иеговы Моисей получил, стоя, вероятно, во второй части скинии, пред завесою во святое святых, куда мог входить лишь первосвященник (; ; ).

. объяви сынам Израилевым и скажи им: когда кто из вас хочет принести жертву Господу, то, если из скота, приносите жертву вашу из скота крупного и мелкого.

. Если жертва его есть всесожжение из крупного скота, пусть принесет ее мужеского пола, без порока; пусть приведет ее к дверям скинии собрания, чтобы приобрести ему благоволение пред Господом;

Отсюда начинается изложение законов о жертвах . Цель и смысл ветхозаветных жертв блаж. Феодорит, подобно др. церковным учителям, определяет следующим образом: «что ни в чем не нуждается, сему, думаю, не будут много противоречить и малоосмысленные. А что неблагоугодны Ему и таковые жертвы, сие открыл Он через многих пророков. Но поелику израильтяне, долгое время прожив в Египте, научились приносить жертвы идолам; то дозволил жертвы, чтобы избавить их от суеверия. Ибо жертвами увеселялись израильтяне (; ), увеселялись кровью жертв; посему и дозволил их, удовлетворяя такому пожеланию. Сверх же сего Бог управлял через это и другое предохранительное для израильтян врачевство, потому что повелел им приносить в жертву, что боготворили египтяне – из четвероногих: тельца, козла и овцу, а из птиц: горлицу и птенцов голубиных» (отв. на вопр. 1 на кн. Левит). Но, помимо этих мотивов отрицательного свойства, жертва ветхозаветная, без сомнения, имела положительную сторону, воплощая идею служения Богу, конечно, применительно к духовному состоянию ветхозаветного человечества и по соотношению с будущей всемирно-искупительной жертвой Христа Спасителя. Общее имя жертвы – евр. qorban, греч. δῶρον , дар (ср. , κορβαν ὃ έστιν δῶρον ); Акила, Симмах: προσφορὰ ; Vulg.: hostia, oblatiö идея дара, посвящения Богу себя и своей собственности – основная в библейском понятии жертвы. Р. Абарбаналь указывал на двойственный смысл термина «корбан» по словопроизводству его (от евр. qarab, приносить, приближать): жертва называется корбан: 1) потому, что она приносится на жертвенник, и 2) потому, что она производит великое сближение между приносящим жертву и Богом. Жертва всесожжения, о которой говорится в , есть жертва частная, приносимая по добровольному обету или намерению отдельных лиц; между тем жертвы греха (), вины () и очищения (гл. ) были строго определены в известных, указанных законом, случаях. Жертва всесожжения, будучи выражением всецелого посвящения человеком своей личности Богу, была и самою важною среди всех видов жертвы. Материалом служили для кровавых жертв вообще крупный рогатый скот и мелкий – овцы и козы; для жертвы всесожжения – непременно мужеского пола, тогда как в жертвах благодарности () и греха () в иных случаях допускались и животные женского пола. Кроме того в жертве всесожжения и в других случаях приносились две породы птиц: горлицы и голуби, у них пол считался безразличным. Евр. название жертвы всесожжения: olah – восходящая, т. е. всецело возносимая на жертвеннике; ischscheh – горящая, сожигаемая (по преимуществу); кalif – всецелое, совершенное (т. е. сожжение), ср. ; , : ὁλοκαύτωμα , Vulg.: holocaustum – жертва, в которой сожигается все жертвенное животное. Последнее во всякой жертве должно быть «без порока ", tamim, LXX: ἄμωμον , т. е.: не иметь ни одного недостатка из числа указанных в (), – так как только вполне здоровое, жизнеспособное и вполне чистое (животное пред жертвоприношением тщательно вымывалось) жертвенное животное могло символизировать силу и жизненность жертвенного предания себя Богу со стороны жертвователя; негодное же животное было нестерпимым оскорблением величия Иеговы, теократического царя Израиля, ср. . Вместо благоволения Иеговы жертва из негодного материала навлекала бы проклятие на приносящего ее (). Для принесения жертвы, владелец животного приводил его ко входу скинии собрания (ср. ), т. е. во двор, где находился жертвенник всесожжений. Далее, , жертвоприношение из крупного и мелкого скота состояло из следующих актов.

. и возложит руку свою на голову жертвы всесожжения – и приобретет он благоволение, во очищение грехов его;

После того как приведением животного к святилищу приносящий жертву выразил свою потребность, желание или свой долг принести жертву Иегове, он совершал руковозложение (semichah) – клал обе руки на голову жертвенного животного и (по преданию) прижимал ими голову жертвы, которая в это время стояла привязанная к северной стороне жертвенника (), где жертва и закалалась. Право руковозложения жертвователь никому не мог передать; только при жертве за умершего этот обряд совершал его наследник (Мишна, Менахот 9:8, женщин, детей, слепых, глухих и идиотов называет неправоспособными к руковозложению). Если жертва приносилась от всего общества, то возлагали руки старейшины (). Значение руковозложения состоит не в перенесении грехов и ответственности на жертвенное животное (по теории satisfactio vicaria), – такое специальное значение имела лишь жертва греха, при которой руковозложение, по преданию, соединялось с исповеданием грехов со стороны приносящих жертву, а в предании жертвователя себя самого и своего душевного настроения в жертву Богу: момент чрезвычайного напряжения веры и преданности Богу со стороны ветхозаветного человека, ждавшего себе жертвенного «покрытия», умилостивления (lekapper alav). По блаж. Феодориту, «не будет ничего странного сказать, что разным родам бессловесных животных, приносимых в жертву, уподобляют приносящие Богу себя самих» (вопр. 1).

. и заколет тельца пред Господом; сыны же Аароновы, священники, принесут кровь и покропят кровью со всех сторон на жертвенник, который у входа скинии собрания;

И снимет кожу с жертвы всесожжения и рассечет ее на части;

Следующий акт, совершавшийся также приносящим жертву, заклание (schechitah), следовавшее немедленно после произнесения последнего слова исповедания. Могли жертвователю в этом помогать левиты, как особенно бывало это при стечении множества жертв, в праздники (ср. ), когда в заклании участвовали и священники. Местом заклания была обычно северная сторона жертвенника всесожжений – не вследствие верования древних в обитание Божества на севере (Эвальд), а как единственно свободная, незанятая сторона, а также, может быть, по символическому значению севера – синонима мрака, холода и смерти (Толюкк). О роде и способе заклания в библ. тексте не говорится, исключая заклания птиц; подробные и точные узаконения традиции насчет этого сводятся к тому, чтобы животному причинялось возможно меньше страдания: порез совершался большим острым ножом, который разом перерезывал и пищевое, и дыхательное горло, и чтобы кровь вытекала быстро и не терялась. Символическое значение акта заклания заключалось в идеях: 1) смерть есть оброк греха () и 2) без пролития крови не бывает прощения грехов (; ), идеях, проникавших весь (; ; и др.) и предуказывавших Жертву Крестную. Заклание было последним действием приносителя; теперь начинал действовать священник. Подставив большую чашу (с 2 ручками), священник собирал в нее текущую из раны животного кровь и совершал кровекропление (zeriqah) со всех сторон жертвенника, по преданию: сперва на северо-восточный угол жертвенника, и окроплял две стороны жертвенника, северную и восточную, затем на юго-западный, причем окроплялись стороны южная и западная. Под кровекроплением, впрочем, разумеется всякое употребление жертвенной крови, неодинаковое по различию рода жертв и по степени интенсивности умилостивительного момента (кропились бока жертвенника всесожжений или только роги его, или роги кадильного алтаря и место против завесы во святилище, или, наконец, ковчег завета во святом святых). Остаток крови выливался к подножию жертвенника. Здесь в Соломоновом храме были устроены две сточные трубы, через которые кровь стекала в поток Кедронский (отсюда брали ее для полеудобрения). Иудейская традиция рассматривала кропление, как «radix et principium» жертвоприношения, и жертву, при которой кропление совершал мирянин, считали недействительною (Мишна, Зебахим 2:7). Очистительная сила крови и кропление ею связана с тем библейским воззрением, что кровь есть седалище души и жизни животного, и жертвенное пролитие ее имеет искупительную силу за грехи людей (), конечно, в силу преобразовательного значения жертвы ветхозаветной по отношению к искупительной смерти Христовой (ср. ).

. сыны же Аароновы, священники, положат на жертвенник огонь и на огне разложат дрова;

. и разложат сыны Аароновы, священники, части, голову и тук на дровах, которые на огне, на жертвеннике;

А внутренности жертвы и ноги ее вымоет он водою, и сожжет священник все на жертвеннике: это

По снятии с животного кожи (), всегда принадлежавшей служащему священнику (), который обычно совершал и снятие кожи (), и рассечении на отдельные части, последние складывались в известном порядке (по традиции, задние части внизу, а сверху всего голова), все мясо обсыпалось солью (; ; ), по преданию, непременно «содомскою», т. е. добытою из Мертвого моря, – на жертвеннике разводился огонь, и сжигал всю жертву (hiqtir, ). Евр. гл. hiqtir (от qatar) употребляется исключительно о «сожигании фимиама», «возжжении светильников» в храме и «сжигании жертвы на алтаре», и, в отличие от гл. saraph – сожигать, испепелять (напр., жертвы не на алтаре храма, а вне стана, – ; и др.), означает восхождение гор, поднятие к Богу «собственной эссенции» (Куртц) жертвы, как «благоухания приятного Иегове». Частнее, поскольку материальный дар приносителя символизировал его духовное настроение, акт сожжения означал предание жертвователем себя самого Богу, с другой же стороны – и принятие жертвы Иеговою (ср. ), что в известных случаях знаменовалось нарочитым, чудесным ниспосланием огня с неба самим Иеговою (; ; ).

. Если жертва всесожжения его [Господу] из мелкого скота, из овец, или из коз, пусть принесет ее мужеского пола, без порока, [и пусть возложит руку на голову ее,]

. и заколет ее пред Господом на северной стороне жертвенника, и сыны Аароновы, священники, покропят кровью ее на жертвенник со всех сторон;

. и рассекут ее на части, отделив голову ее и тук ее, и разложит их священник на дровах, которые на огне, на жертвеннике,

. а внутренности и ноги вымоет водою, и принесет священник всё и сожжет на жертвеннике: это всесожжение, жертва, благоухание, приятное Господу.

ст. говорят о жертвоприношении из мелкого скота, которое ничем не отличалось от жертвоприношения скота крупного. Как для животных крупных, так и для мелкого скота, в отношении жертвоприношения, существовали ограничения по возрасту. Маловозрастные животные должны были иметь, по крайней мере, 8 дней от рождения (; ср. ); в одном случае (при Самуиле, – ) именно упомянуто о принесении ягненка от сосцов (teleh-chalaph). Максимальный возраст в библейском тексте не определен. Мелкий скот приносился обычно в возрасте одного года ( ), принесен был телец 7-летний, как символ 7-летнего мадианитского ига. В ст. 11 прямо указано место заклания жертв, животного – северная сторона жертвенника, – сторона, как мы уже упомянули, единственно свободная: у восточной стороны (со входа) сыпались пепел и зола, , и здесь же, вероятно, стоял совершитель – священник, лицом к святилищу – к западу, который, как священное место, не мог служить местом заклания животного: с южной же стороны ставилась лестница для подъема к жертвеннику. О других жертвах – греха и вины – нарочито предписывается совершать заклание жертв, животного «там, где зак аляется всесожжение » (). О мирной жертве библейский текст не говорит этого, и традиция считала дозволенным приносить, по крайней мере, от частных лиц, мирные жертвы в каждом месте храмового двора (Мишна, Зебах. 5:5).

. Если же из птиц приносит он Господу всесожжение, пусть принесет жертву свою из горлиц, или из молодых голубей;

. священник принесет ее к жертвеннику, и свернет ей голову, и сожжет на жертвеннике, а кровь выцедит к стене жертвенника;

. зоб ее с перьями ее отнимет и бросит его подле жертвенника на восточную сторону, где пепел;

. и надломит ее в крыльях ее, не отделяя их, и сожжет ее священник на жертвеннике, на дровах, которые на огне: это всесожжение, жертва, благоухание, приятное Господу.

Следуя по нисходящей степени ценности жертвенных материалов, законодатель указывает теперь обряд принесения всесожжения из птиц, именно горлиц (в зрелом возрасте) и голубей (молодых); те и другие в древней Палестине встречалась во множестве, особенно в известное время года () голову птице, не отделяя вовсе головы от туловища, но лишь открывая рану для получения крови, которая немедленно же выливалась к подножию жертвенника, а затем, отделив и бросив нечистоты, всю птицу сжигал, и пепел ее ссыпал к восточной стороне жертвенника (ср. ). : будучи важнейшею из жертв, выражая идею полного и совершенного служения Иегове, жертва всесожжения была поэтому в преимущественном смысле «благоухание м, приятн ым Господу ".

Введение.

Книга Левит была первой книгой, которая изучалась еврейскими детьми. Но зачастую она оказывается в числе книг, которые христианами изучаются в последнюю очередь. Между тем, на нее имеется около 40 ссылок в Новом Завете, и книга такого рода должна почитаться важной и значительной.

Не говоря уже о значении, какое имеют для нас описанные в ней жертвоприношения, как прообразы, книга Левит содержит немало откровений относительно характера Бога, Его святости и милости. Кроме того, эта книга богата уроками святой жизни, такой, какую Бог хочет видеть в Своем народе. Многие тексты из Нового Завета, в том числе и некоторые стихи, имеющие ключевое значение для понимания Послания к евреям, не могут быть правильно оценены без ясного постижения соответствующих мест из книги Левит.

Название книги происходит от греческого "Леуитикон", которое было использовано переводчиками Септуагинты в качестве заглавия этой книги, потому что в ней идет речь о священнических церемониях и установлениях. Это может показаться несколько странным, потому что о самих левитах в книге упоминается лишь однажды (25:32).

Но поскольку священники по линии Аарона происходили из колена Левиина, и о системе жертвоприношений, осуществлявшейся ими, говорят обычно как о "левитской", то и соответствующее название книги представляется оправданным. Оно взято из так называемого Latin Vulgate, т. е. общепринятого латинского текста Библии. Еврейский же заголовок книги звучит просто "И воззвал Господь" (с этих слов книга начинается).

Автор.

Хотя из текста книги сделать уверенный вывод о том, кто был ее автором, нельзя, им явно является Моисей по нескольким причинам: 1) Поскольку то, о чем говорится в книге, было открыто Моисею на Синае (7:37-38; 26:46; 27:34) и до сведения народа доведено через него (1:1; 4:1; 6:1,8,19,24; 7:22,8:1 и т. д.), представляется наиболее вероятным, что он же был и тем человеком, который записал эти Божественные откровения. 2) Книга Левит является логическим продолжением Исхода (комментарий на Лев. 1:1), в отношении которого авторство Моисея утверждается вполне определенно (Исх. 17:14; 24:4,7; 34:27-28; сравните Втор. 31:9,24). 3) То, что именно Моисей был автором Левит, подтверждается Господом Иисусом, когда Он ссылается на закон очищения от проказы (Матф. 8:4; Мар. 1:44; сравните Лев. 14:2-32). Очевидно, эта книга была написана Моисеем вскоре после написания Исхода, во 2-ой половине 15-го века до Р. Х.

В историческом плане Левит является продолжением Исхода, потому что система жертвоприношений, осуществлявшаяся левитами, возникла в результате Божественного откровения, данного Израилю через Моисея, и соответствовала части того круга обязанностей, которые налагались на евреев Синайским заветом.

Книга начинается словами: "И воззвал Господь к Моисею, и сказал ему из скинии собрания". Таким образом, законы, содержащиеся в книге Левит, исторически следуют за повествованием о возведении скинии (Исх. 25-40) и предшествуют следующему значительному в историческом плане рассказу - об исчислении племен израильских, которое было проведено перед уходом их из Синая (Чис. 1-4). Отступлениями и вставками являются рассказ о рукоположении священников (Лев. 8-10) и короткий эпизод, излагаемый в 24:10-13.

В богословском плане левитская система жертвоприношений была учреждена для народа, искупленного из Египта и вступившего со своим Богом в особые отношения на основании завета. Таким образом жертвоприношения, совершавшиеся в Израиле, не были некоей человеческой попыткой обрести милость у враждебно настроенного Божества, но представляли собой ответ тому Господу, Который по Своей инициативе предложил Израилю вступить с Ним в завет.

Однако, когда бы ни нарушалось это общение с Господом, одним человеком или народом в целом, по причине греха или осквернения, этического или церемониального, - возобновлялось общение всегда на основании завета посредством жертвоприношения. Причем характер жертвы каждый раз в точности зависел от обстоятельств и характера нарушения.

Этот принцип приближения к Богу через принесение Ему жертвы не исключал, конечно, и так называемых жертвоприношений посвящения со стороны общества в целом, не связанных с тем или иным согрешением. Однако, жертвоприношения посвящения были, по-видимому, исключением из правил.

Книга, кроме того, включает множество правил и установлений относительно повседневной жизни и соблюдения святости, как этической, так и церемониальной.

Левит - это книга святости ("отделенности"; сравните 20:26). При том, что значительное ударение делается на соблюдении церемониальной святости, во имя которой люди, животные или предметы "отделяются", обособляются для Бога, чтобы не служить мирским целям и не подвергаться культовому осквернению. Святость такого рода в конечном счете лишь символизирует этическую святость и служит ее основой (11:44; 19:2). Бог Сам отделен от всего, что греховно, от всего мирского (т. е. свят моральной святостью) и возвышается над всем Своим творением (т. е. Он свят в плане Его величия). И вот, войдя в среду Своего народа, Израиля (26:11-12), Он потребовал, чтобы и они были святы (20:22-26).

Структура книги соответствует ее теме. В главах 1-16 речь идет в основном о поклонении святому Богу, тогда как в главах 17-27 в первую очередь трактуется повседневное "хождение" в святости перед лицом Бога и перед окружающими.

Значение ветхозаветной жертвы. Согласно закону, жертвоприношение было единственным исчерпывающим средством, данным Богом евреям, которое позволяло им поддерживать с Ним гармонические отношения. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что откровению относительно системы жертвоприношений, данному через Моисея, не сопутствовало откровение о каком-либо символическом значении жертвы. В нем, однако, четко излагался принцип очищения посредством заместительной жертвы (комментарий на 1:4; 17:11).

Другим важным фактором является различение между двумя типами взаимоотношений, которые израильтянин имел или мог иметь с Богом: а) он мог поддерживать отношения с Ним как лицо, принадлежавшее к теократическому народу (сравните Исх. 19-20) и б) он имел (или мог иметь) отношения с Богом как переживший личное возрождение и получивший оправдание по вере.

Хотя в идеале эти два типа взаимоотношений должны были сопутствовать друг другу, на деле в израильском народе на протяжении всей его истории (за исключением разве короткого времени непосредственно после исхода из Египта) было немного истинных верующих; значительная же часть народа соблюдало лишь формальное почитание Господа, не питая настоящей веры в Него.

Придерживаясь традиционного взгляда, что жертвы только "покрывали" грех, нельзя должным образом оценить подлинность прощения, которое Богом было даровано (Лев. 4:20,26,31,35; 5:10, 13, 16, 18; 6:7). Такое искупление через жертвоприношение, которое просто "покрывало" грех, как бы не удаляя его, не находит подтверждения и в этимологии слова "искупление", как оно звучит по-еврейски (комментарий на 1:4). Скорее искупление через жертвоприношение подразумевало действительное удаление вины и освобождение от наказания за конкретный грех или грехи.

Масштабы жертвоприношений в День искупления (комментарий главы 16) раздвигали рамки действия этого принципа (принципа заместительной жертвы) до включения в них "всего народа" (стих 33) и "всех беззаконий их" (стих 22), то есть происходило "очищение сынов Израилевых от всех грехов их" (стих 34). Полное прощение израильтянам их беззаконий, совершенных в прошедшем году, описывается как очищение от греха (стих 30).

Тем не менее, левитские жертвы (так же, как и жертвы, приносившиеся от чистого сердца в до-левитские времена) обусловливались целым рядом ограничений.

Во-первых, они были ограничены с точки зрения их моральной эффективности. Поскольку формальные обряды ни в какие времена не могли удовлетворить Бога, желавший принести жертву, действительно угодную Ему, должен был принести ее побуждаемый искренней верой и в послушании открытой ему Божьей воле (26:14-45; обратите особое внимание на стих 31; Пс. 39:6-8; 50:16-17; Прит. 21:27; Ам. 5:21-24; Евр. 10:5-10; 11:4,6).

Жертвы, которые не приносились с верою, возможно, бывали время от времени оправданы с точки зрения обрядового очищения и гражданских требований (к примеру, с точки зрения понятия возмещения, которое связывалось с жертвой умилостивления), но Богу они не могли быть угодны, потому что сводились к простой формальности.

Следует заметить, что объект веры не связывался ни с символическим значением приносимых жертв, ни с мыслями о грядущем Искупителе. Этим объектом был Сам Бог. Конечно, вера возрастала и углублялась по мере все более раскрывавшихся ветхозаветных откровений относительно грядущего Агнца Божия как последней "Жертвы умилостивления" (Ис. 53:10).

Во-вторых, не считая, возможно, ритуала, совершавшегося в День искупления, приносимые жертвы соответствовали лишь определенным видам и случаям личных согрешений. В богословском, библейском, смысле они не освобождали от природы греха или от греха, вмененного Адаму. Они не спасали и от последствий умышленно греховных действий, которые совершались в знак демонстративного неповиновения Богу (сравните Чис. 15:30-31 и толкование на Лев. 4:1-2). Таким образом левитская жертва не являлась неким полным и окончательным средством очищения от всех видов греха.

Она, главным образом, снимала прегрешения, совершенные по незнанию, случайно, по небрежности и оплошности; кроме того, она очищала в случаях обрядовых нарушений мелких преступлений против собственности. Грехами, которые не снимались индивидуальным жертвоприношением, были поступки, выражавшие демонстративное неповиновение Господу и Его повелениям, то есть сознательные нарушения Десяти заповедей (исключения составляли незначительные нарушения 8 и 9 заповедей), сознательное пренебрежение обрядовыми установлениями и другие нарушения завета между Израилем и Господом. Грехи такого рода могли быть немедленно отпущены на основании милости, не ставящей никаких условий, - в ответ на веру и искреннее раскаяние (сравните Пс. 31; 50). Альтернативой этому было ожидание согрешившими ежегодного Дня искупления.

В-третьих, единственной целью жертвоприношений было сохранение завета с искупленным народом, как бы возобновление завета вновь и вновь. Левитские жертвоприношения были неотъемлемой частью Богопоклонения искупленного народа, связанного отношениями завета со своим Богом.

Когда в Египте убивали пасхальных агнцев и мазали их кровью косяки дверей, то как для общества в целом, так и для большей части личностей, составлявших его, это было внешним средством выражения присущей им веры; это внешнее проявление "сигнализировало" таким образом о возрождении каждого из израильтян в отдельности и об их оправдании. Возникшая на этой основе система жертвоприношений теоретически была связана с особым характером Богопочитания у евреев и с обновлением отношений завета, которые связывали их с Богом, - а не со спасением, предусмотренным от начала мира.

Другими словами, она сопоставима с переживаниями и опытом новозаветного верующего, как об этом говорится в 1-Иоан. 1:9, и не сопоставима с тем, о чем читаем в Иоан. 3:16. Тем не менее, очевидно, что по мере того, как новое поколение израильтян достигало того возраста, когда молодежь подлежала исчислению, для них возникала необходимость как-то выразить свою веру - чтобы достичь возрождения и получить оправдание; без этого они не могли поклоняться Богу так, как это было бы приемлемо для Него, и поддерживать с Ним соответствующие отношения.

Такая возможность и представлялась им в целом ряде случаев, включая ежегодные празднования Пасхи, на которых воспоминаниям о ней сопутствовали традиционные объяснения. Могло это происходить и тогда, когда молодые израильтяне приносили свои первые жертвы за грех, если они правильно понимали, что делали, и действительно веровали в своего прощающего Бога.

Даровавшееся прощение было вполне реальным, хотя и временным (в том смысле, что за каждый вновь совершенный грех требовалось принести новую жертву). Таким образом, хотя Бог принимал жертвы для снятия вины в каждом отдельном случае согрешения, временная приостановка Его гнева не приводила к постоянному очищению человеческой совести (Евр. 10:2).

В-пятых, эффективность жертвы не вытекала из какого-либо свойства жертвенного животного или из чего-то присущего ритуалу жертвоприношения. Бог гарантировал искупление через принесение в будущем "вседостаточной" (исчерпывающей) жертвы посредством крестного страдания Иисуса Христа. Смерть Христа и была "жертвой искупления", ею Бог полностью оплатил прощение, действие которого простиралось и на те грехи, которые были совершены до креста (Рим. 3:25).

Другими словами, левитские жертвы как бы обретали юридическую силу в очах Божиих лишь на основании смерти Христа. Единственной действительно достаточной Жертвой за весь грех мира был Агнец Божий, закланный от основания мира (Откр. 13:8; сравните 1-Пет. 1:19-20). Действенность левитских жертв представляется таким образом производной.

Именно в этом смысле автор Послания к евреям и утверждает: "Ибо невозможно, чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи" (10:4). Тем не менее, польза, которую получали от левитских жертвоприношений ветхозаветные верующие, была не менее реальной, чем та одежда, которую носит владелец кредитной карты, наш современник, полностью за эту одежду еще не расплатившийся.

Подводя итог, повторим, что левитские жертвы были действенны как в смысле восстановления взаимоотношений евреев с Богом на основе завета, так и (когда жертва приносилась с верой) в смысле действительного прощения тех или иных частных согрешений. Однако, действенность эта носила производный характер и нуждалась в обретении юридической силы через одно всеобъемлющее жертвоприношение, какое совершил Христос на кресте.

Хотя жертвоприношения были ограничены определенными рамками как в масштабах своего действия, так и в своей цели, их духовная ценность определялась, в частности, их нравоучительным характером. Через них Израиль получал уроки правильного приближения к святому Богу.

"Прежде всего, дело приходилось иметь со грехом; надо было совершить соответствующее приношение (за грех или вину). Это было тесно связано со всесожжением, которое следовало непосредственно за приношенем; всесожжению сопутствовали хлебные приношения (как это зафиксировано во многих случаях), и таким образом проситель (просители) выполняли взятое на себя обязательство (2-Пар. 29:31), обретая тем самым право на участие в последнем акте литургии.

В завершающей фазе приносились всесожжения (дополнительные) и мирные жертвы, причем всесожжения включали как добровольные дары отдельных людей, так и приношения, соответствовавшие временам года, которые символизировали неизменное и преданное служение Богу со стороны народа в целом; оно происходило на основании общинного опыта, в рамках которого Господь, священник и рядовой израильтянин, обращавшийся к Богу… все получали свою долю" (из статьи "Жертва", написанной А. Ф. Рейни)

Излагая вкратце смысл ритуального акта с богословской точки зрения (по этому поводу комментарии на различные виды приношений в Лев. 1-7), можно заметить следующее: когда поклонявшийся Богу израильтянин возлагал руку на жертвенное животное, он отождествлял себя с ним, делал его своей заменой. Если это совершалось с верой, происходила символическая передача греха, имел место оправданный с точки зрения закона перенос человеческой вины на жертвенное животное.

Затем Бог принимал заклание этого животного (что символизировалось сожжением его на жертвеннике) как выкуп за конкретный грех (или за грехи прошедшего года, если церемония Происходила в День искупления). Как результат этого, отвращая Свой гнев от грешника и, в конечном счете, обращая его на Христа, распятого на кресте. Таким образом Бог даровал истинное прощение грешнику, который приносил Ему жертву с верой.

План книги:

I. Приближение к Богу посредством жертвоприношения (главы 1-16)

А. Законы о жертвоприношениях (главы 1-7)

1. Общие правила жертвоприношений для народа (1:1 - 6:7)

2. Дополнительные правила жертвоприношений для священников (6:8 - 7:38)

Б. Учреждение священства и системы жертвоприношений (главы 8-10)

1. Посвящение Аарона и его сыновей (глава 8)

2. Начало общественной системы жертвоприношений (глава 9)

3. Последствия отступления от священнического церемониала (глава 10)

В. Законы относительно нечистоты (главы 11-15)

1. Законы о пище, о чистых и нечистых животных (глава 11)

2. Закон о роженицах (глава 12)

3. Законы о больных кожными болезнями и о "язвах" (главы 13-14)

4. Закон о нечистоте, связанной с человеческими выделениями (глава 15)

Г. Закон о Дне очищения (глава 16)

1. Вступление (16:1-2)

2. Подготовка первосвященника к церемониям; подготовка к ним животных (16:3-5)

3. Краткое описание церемоний (16:6-10)

4. Подробное описание церемоний (16:11-28)

5. Учреждение Дня искупления (очищения) как ежегодной церемонии (16:29-34)

II. Соблюдение святости перед Богом посредством "отделения" (главы 17-27) А. Законы о принесении жертвы и употреблении жертвенного мяса в пищу (глава 17)

1. Вступление (17:1-2)

2. Требование закалывать домашних животных у скинии (17:3-7)

3. Требование приносить жертвы у входа в скинию (17:8-9)

5. Применение вышеуказанных правил к дичи (17:13-16)

Б. Законы о моральном поведении на основании завета и об отвержении языческой практики (главы 18-20)

1. Ограничения в области отношений между полами (глава 18)

2. Законы, предусматривавшие святость на деле, перед Богом и людьми (глава 19)

3. Законы о смертной казни (глава 20)

В. Законы о святости священников и жервоприношений (главы 21-22)

1. Ограничения личного порядка, налагавшиеся на священников их служением (глава 21)

2. Правила относительно священных приношений (глава 22)

Г. Законы о священных праздниках Господних (глава 23)

1. Вводное повеление (23:1-4)

2. Весенние праздники (23:5-22) 3. Осенние праздники (23:23-43)

4. Подведение итога (23:44) Д. Уставы церемониальные и моральные (глава 24)

1. Ежедневные и еженедельные служения в скинии собрания (24:1-9)

2. Случай богохульства и Божий закон, данный в связи с этим (24:10-23)

Е. Законы об особых годах (глава 25)

1. Субботний год (25:1-7)

2. Юбилейный год (25:8-55)

Ж. Благословения за послушание и наказания за непослушание в рамках завета (глава 26)

2. Благословения за послушание (26:3-13)

3. Наказания за непослушание (26:14-45)

4. Заключительный вывод (26:46)

З. Закон об обетах, дарах и десятинах (глава 27)

1. Обеты относительно людей и животных (27:1-13)

2. Посвящение домов и земель (27:14-25)

3. Другие правила и дары (27:26-33)

4. Заключение (27:34)

Она повествует о религиозной стороне народа Израиля. Состоит из 27 глав.

Историки утверждают, что дата написания книги колеблется с 1440 по 1400 гг . до н.э.

Цель написания:

Исходя из того, что израильтяне находились в египетском плену в течение 400 лет , их осознание Бога было искажено влиянием политеистических, языческих египтян.

Цель книги Левит в предоставлении инструкций и законов для руководства грешников, но которые искупят их, так как будут в отношениях со Всевышним. В книге Левит делается акцент на необходимости личной святости, непорочности в ответ на святость Божью.

Грех должен быть искуплен через принесение надлежащей жертвы (главы 8–10 ).

Другие темы, затронутые в книге, относятся к диете (чистой и нечистой пище), родам, а также болезням, которые тщательно контролировались (главы 11–15).

В 16 главе описывается День искупления, когда приносилась ежегодная жертва за грехи всего народа. Кроме того, Божьему народу следовало следить за своей личной, моральной и социальной жизнью, которая сильно отличалась от языческих ритуалов того времени, окружающих их (главы 17–22) .

Ключевые стихи:

Левит 1:4 : «Пусть он возложит руку на голову быка, чтобы эта жертва была угодна, чтобы совершилось искупление жертвователя».

Левит 17:11 : «Ибо жизнь живого существа – в его крови. Я назначил вам приносить кровь на жертвенник, чтобы вы совершали свое искупление; эта кровь – жизнь, она приносит искупление».

Левит 19:18 : «Не мсти соплеменнику, не таи на него злобу. Люби ближнего, как самого себя. Я – Господь».

Краткое резюме:

Главы 1–7 описывают жертвы, необходимые как для мирян, так и для священства. Главы 8–10 описывают посвящение Аарона и его сыновей в священники. Главы 11–16 содержат предписания относительно различных видов нечистоты. Последние 10 глав являются руководящими принципами Бога для Его народа относительно практической святости.

В поклонении Богу Иегове были учреждены различные праздники, предназначенные и практикуемые в соответствии с Божьими законами.

Благословение или проклятие должны были сопровождать соблюдение или пренебрежение Божьими заповедями (глава 26). Обетования Господа рассматриваются в главе 27.

Основной темой книги Левит является святость . Божьи требования к святости Его народа основывались на Его собственной святой природе. Соответствующей темой является искупление. Святость должна быть сохранена перед Богом, и она может быть достигнута лишь путем надлежащего искупления.

Практическое применение:

Бог относится к Своей святости очень серьезно, поэтому и мы должны поступать так же.

Тенденцией в постмодернистской церкви является создание Бога по нашему образу, придавая Ему атрибуты, которые мы бы хотели, чтобы Он имел, вместо тех, что описаны в Его Слове. Полная святость Бога, Его исключительное величие, и Его «неприступный свет» ( являются чуждыми понятиями для многих христиан.

Мы призваны ходить во свете и избавляться от темноты в своей жизни, чтобы быть угодными в Его глазах.

Слава Богу, что из-за смерти Иисуса за нас мы больше не обязаны приносить жертвоприношения животных.

Суть книги Левит заключается в замещении . Гибель животных заменяла наказание грешников. Таким же образом, жертва Иисуса на кресте заменила наказание за наши грехи. Теперь мы можем стоять перед Богом без страха, потому что Он видит в нас праведность.

1. Часть 3
2. Часть 4
3. . Часть 5
4. . Часть 6
5. . Часть 7
6. Часть 8
7. Часть 9
8. . Часть 10.